Волнение. Кровь на снегу. М.М. Дрив

присутствующих, молчаливые кивки служат ему ответом.

      – Патриция, вы знали?.. – вопрошающим тоном обращается ранее названая комиссар Сантен к мэру.

      – С самого начала, я тогда избиралась, и близко следила за Мэтью. После… Происшествия с его семьёй.

      – Да, и я всё тогда рассказал, – встреваю я, – полезно иметь поддержку от мэра.

      Возникает небольшая пауза: все переваривают информацию, теперь уже без моих «фокусов», спокойствие даёт возможность соседям немного поговорить. Вскоре Тьер снова берёт инициативу в разговоре:

      – Хорошо, про все события, что произошли, вы рассказали, вы рассказали нам про вас, про каждого из вас, – он недобро щурится в сторону Дина, что также беспечно сидит в стуле, закинув ноги на стол. – Я предполагаю, что гражданин Вайковский особенно полезен в поиске, распознаванию и работе со «способностями» людей. Поэтому обращаюсь к вам.

      – Да-да? – откликается в ответ Дин.

      – Вам я дам доступ во все наши системы, вы сможете использовать ключи самого высокого уровня, любая неклассифицированная информация будет в доступе. Может, вы нам даже поможете в некоторых случаях разобраться с источниками особенно тревожащих происшествий.

      – Хорошо, – друг пожимает плечами.

      – А контроль? – бригадир Кляйн опять подаёт голос. – Кто будет следить за их деятельностью?

      – Дрив, скажите, вы хотите законохранящее насилие, замешанное в ваши дела? – бросает в мою сторону министр.

      – А, эм… Что?

      – Ну, как вам такой социальный контракт по установлению власти во избежание насилия с вашей стороны? – теперь уже с небольшой улыбкой Лус глядит, следит за моей реакцией.

      – Я, я бы не хотел дополнительной нагрузки ко всему прочему.

      – Эх, молодёжь, – Тьер поднимается медленно со стула и, изучая людей вокруг, командует, – давайте собираться.

      – А что по поводу контроля?! Не могут же они творить, что хотят… Я комиссар этого!.. – вскакивает Сантен.

      – Хватит! – обрывает её слова Лус, – я нахожусь в моей позиции, чтобы ограничивать влияние мифицизированного уродства, чтобы вы не становились новой властью. И вам повезло ещё с вашей автономией.

      – Но они же будут делать, что хотят! – комиссар не желает отступать.

      – А вы? – Тьер возвышается над Сантен, к которой он делает шаг. – Каким законом вы опишите их деятельность? Это выше нас. Мы больше в это не можем играть.

      Комиссар никнет в плечах, она правда не может придумать описание тому, что здесь происходит, ведь даже я не справляюсь с такой задачей, а я и есть её источник. Министр хлопает легко женщину по плечу, произнося «просто помогите им», и двигается в мою сторону. Подходя, он спокойно, может, с лёгкой горечью, кивком говорит мне:

      – Я знал вашего отца, мои соболезнования… Он не дал этому городу стать жертвой законотворящего насилия, которое власть так любит. Да, он сам стал в своём роде властью, он стал насилием, но я верил в его праведность. Оставайся на своём пути и думай о цене своих дел. Патриция тебе поможет с… По-ли-ти-кой.

      Слово