Чёрный снег: война и дети. Сборник

утром дым все плыл и плыл,

      и мужики молчали чинно.

      Дым белым

      покрывал морщины

      тому, кто столько лет мужчиной

      единственным в деревне был…

      Бабушка

      У стены,

      на печке душной,

      за трубой, как за горой,

      я, худой и золотушный,

      целый день лечусь жарой,

      целый день потею, щуплый,

      без забавы, без игры

      под дремучей, толстой шубой

      возле бабкиной иглы.

      Я лежу в тепле, как в путах,

      и сквозь сна густой завал

      слышу охи бабок пухлых:

      – Как бы к марту не завял! —

      Мне хотелось за калитку,

      на снежок, на солнцепек…

      Тихо бабушка за нитку

      тянет сказки колобок:

      – За толстым гусаком

      ходит утка босиком,

      чулки новы,

      пятки голы,

      носки —

      вы-па-дали!..

      Будто я ходил средь города,

      где одни дворцы стоят,

      где ни холода,

      ни голода —

      белый, ситный хлеб едят!

      Ждал, чтоб солнечных оладушек

      утро в небе испекло,

      засыпая возле бабушки,

      возле сказки тяжело.

      И все утро колдовала

      бабушка над пирогом,

      отрубями набивала,

      накрывала чугунком.

      – Ох!

      Испеку пирог!

      Пятерым не снесть,

      семерым не съесть,

      чтоб лежал он скобочкой

      под хрустящей корочкой,

      под розовой, калёной,

      как царь под короной!

      Прямо с пламени, хвалёный,

      аржаной мукой холённый,

      тот пирог я утром ел,

      так, что он во рту хрустел!

      Так я ел его, покуда

      по весне на третий год

      не ушла моя простуда,

      вся хвороба

      в жар и пот…

      Возле печки у окалин

      как домой меня ждала!

      Месяц греется о камень,

      под которым ты легла.

      И пришёл сюда покаяться,

      что приехал я не в срок.

      Не вернется, не покатится

      в сердце бабкин колобок…

      Звёзды

      Светлей росы и снега,

      холоднее льда,

      Заголубела Вега,

      красивая звезда.

      Её сопровождала,

      желтея горячо,

      Вся будто из металла,

      красивее ещё.

      Меридианы, вёрсты,

      всецветные огни…

      Не всем на свете звёзды

      нравятся одни.

      Нo всё ж, когда отымем

      у всех краев беду,

      Давайте тост подымем

      за красную звезду!

      Памяти Михаила Луконина

      Здесь рифмуются пожарища

      ничему не вопреки…

      Старшие мои товарищи —

      вce фронтовики.

      Им доверить можно исповедь,

      к ним войти, как равный, в дом.

      Я любуюсь ими исподволь

      в этом времени и в том.

      Не пустили, в пламень дунувши,

      есть