Ветер сулит бурю. Уолтер Мэккин

сам оттянул хорошо смазанный затвор, ощутил под пальцами маленький продолговатый патрон, вставил его в патронник, навел мушку, прицелился и услышал треск выстрела.

      Девочка подняла глаза и увидела, что Мико смотрит на нее сверху вниз и улыбается.

      – Питер – славный парень, – сказал Мико неизвестно зачем. – Просто ему с таким трудом удалось выпросить у отца ружье. А притащить его сюда было тоже не так-то просто! Пришлось спрятать под рубашку и пропустить в штанину, чтобы никто не заметил. А так он всегда очень вежливый.

      Тогда она немного смягчилась. Вид у нее стал менее натянутый, и голос утратил надменность.

      – Только смотри, чтобы он не убивал птиц, – сказала она, и видно было, что это беспокоит ее не на шутку.

      – По правде говоря, – сказал Мико, – мне что-то не верится, чтобы он мог убить птицу, даже если она прямо перед ним усядется. Я заметил, что он и ружье-то держать в руках не умеет. Да и патронов у нас всего десять штук.

      – Это приятно слышать, – сказала она.

      – Как тебя звать? – спросил он и опять сам себе удивился. – Ты, конечно, извини, – добавил он после паузы, – что я не в свое дело лезу, только смотрю я, сидишь ты тут одна под деревом и ничуть не боишься четырех парней бандитского вида. Зачем ты сюда приходишь?

      Она вытянула ноги, и книга соскользнула ей в подол.

      – Да ты не извиняйся, – сказала она. – Меня зовут Джозефин Мулкэрнс. Зачем я сюда прихожу? Да так, чтобы побыть одной.

      – Неудачный ты выбрала для этого день, – усмехнулся Мико.

      – Это правда, – сказала она. – А ты в чудеса веришь?

      – Сейчас нет, – ответил Мико, – а ночью бывает, что и верю.

      – О Господи, Мико, да идешь ты? – спросил с возмущением Туаки, стоявший чуть поодаль. У Туаки на лице было написано все, что он думает о девчонках, а думал он о них не особенно-то лестно. – Ну, Мико! – продолжал он. – Ребята же все патроны расстреляют, пока ты соберешься.

      И тут же, будто в подтверждение его слов, раздался треск, похожий на щелканье бича.

      – Слышишь, Мико! Иди, ну!

      – Иду, иду, Туаки, – сказал Мико. – Ну, пока, – сказал он, обращаясь к девочке, – так ты не обижайся, что мы тебе не дали побыть одной.

      Она улыбнулась. Зубы у нее были мелкие и такие же ровные, как челка.

      – Ничего, – сказала она, – против тебя я ничего не имею, а вот тот рыжий мальчишка просто несносный.

      Они бегом догнали остальных, и на протяжении следующего часа никто не вспоминал о решительной девочке, сидевшей на холме с книжкой Джеймса Стивенса. На острове водились дикие утки. На них мальчики и изводили свои патроны. Остров был неровный, изрезанный небольшими овражками, в них можно было прятаться и незаметно переползать с места на место. Они нет-нет да стреляли, не целясь, то в осторожную крякву, то в юркого чирка. Занятие было хоть и бесплодное, но зато веселое. Жизнью пока что рисковал только тот, кто находился в непосредственной близости от стрелявшего. Очень скоро они израсходовали восемь патронов,