Предать нельзя любить. Лина Коваль

ледяной шторм. Лицо Долинского перекашивается.

      – Напомнили? – произносит и немного хмурится.

      – Да-да, – слегка склоняю голову. – Простите, Арсений Рудольфович, такого больше не повторится.

      Как бы мне ни хотелось…  Додумываю и луплю себя по щекам мысленно.

      – Не повторится? – морщится.

      – Да, – отвечаю, выбираясь из лифта первой.

      – То есть мне не нужно волноваться, когда оказываюсь с вами в закрытых пространствах?

      Бросаю раздраженный взгляд за спину. Все мое самообладание рассыпается как песок сквозь пальцы.

      – Конечно, не нужно, – отвечаю равнодушно. – К тому же… – снова чуть поворачиваю голову и прикусываю нижнюю губу, после чего роскошно улыбаюсь. – Мне совсем не понравилось.

      Пожимаю плечами, чувствуя за спиной нарастающее напряжение.

      – Поэтому простите, Арсений Рудольфович. Теперь ваши губы в полнейшей безопасности.

      Стараясь меньше вилять бедрами в узкой юбке, продвигаюсь к рабочему месту.

      – В следующий раз, – говорит Долинский, обгоняя меня на повороте. – Когда вам кого-то напомнят другие мои части тела, держите себя в руках.

      Уныло разглядываю идеально выстриженный затылок и привычным движением демонстрирую свой  язык широким плечам.

      Надоеда.

      Босс вдруг круто останавливается, и я практически  врезаюсь в твердое тело. Недоуменно высовываюсь из-за плеча, виновато рассматривая свое отражение в перегородке.

      Перемещаю взгляд на мужское лицо, которое выражает только единственную мысль. Мол, ты опять за своё?

      Чертыхаюсь под нос.

      Что за офис? Одни зеркала и стекла. Никакого личного пространства.

      – Приберегите ваш язык для собеседования, – мрачно выговаривает Арсений Рудольфович. – Кстати, в десять жду вас у себя.

      Глава 8. Арина.

      – Можно, Арсений Рудольфович? – спрашиваю еле слышно.

      – Входи, – долетает низкий голос.

      Крепко зажав в руке телефон, неуверенно вваливаюсь в кабинет и прикрываю тяжелую дверь. Озираюсь по сторонам, отмечая аккуратность и чистоту в обстановке. Широкий стол тоже за время моей работы разгрузился, документов на нём стало в разы меньше. Это откликается приятным удовлетворением от проделанного труда.

      – Садись, – не сводя с меня тяжелого взгляда, кивает в сторону кресла.

      Располагаюсь напротив, и поправляю юбку. Краем глаза улавливаю чашку недопитого кофе и вскрытые блистеры с таблетками на столе.

      – Приступим? – говорит босс, опираясь локтями на поверхность стола. Его лицо морщится, словно от головной боли. – У нас не так много времени.

      – Арсений Рудольфович. Можно, кое-что скажу? – интересуюсь севшим голосом.

      – Говори, – хмурится.

      – К сожалению, боюсь что не отвечу ни на один ваш вопрос, – понуро опускаю голову.

      Он молчит. По-моему, просто в шоке от такой чистосердечности.

      – Тогда мы слишком поспешили с твоим приемом на работу. Деньги за потраченное время