Стеклянная шестерёнка. Акили

дельцы предпочитали по старинке записывать на обычную бумагу. И количество этих бумаг говорило о том, что негласной информации у Стонбая накопилось немало.

      Несколько часов Эдельхейт читал пометки, сопоставлял цифры, отслеживал денежные потоки, пока все листки не перекочевали с правой стороны стола на левую. Гай устало потёр глаза. Стопка разобранных документов теперь лежала на столе памятником пройденного лабиринта… который вовсе не привёл к цели. Документы доказывали плачевное положение дел Стонбая. Напуганный бухгалтер собрал вещички и, не прощаясь с начальником, наверняка уже покинул город. И что с того? Эдельхейта не интересовало банкротство газетчика. Если только…

      Внезапная мысль сверкнула подобно искре в темноте. Вот она – деталь, которая приведёт в движение весь механизм дела…

      Уже рассвело, и все шестерёнки города должны были занять свои места и начать работу. Эдельхейт прихватил саквояж и направился к мистеру Вильямсону, с которым уговорился встретиться. Наниматель ждал скорейшего отчёта.

      Едва детектив переступил порог богато обставленного кабинета, как перед ним, едва не хлопнув по носу, упала брошенная газета.

      – Мошенник опять за своё!

      Гай поднял газету. Заголовки первой полосы кричали о том, что у Вильямсона нет средств заплатить рабочим: «Банкротство "торгового принца" всё ближе!»

      – Этот негодяй считает, что может водить меня за нос! – ругался Вильямсон.

      На стол упала другая газета, где главная статья буднично рассказывала о возможном переименовании Гласстона в Глассгертон. Значит газет снова две.

      Раскрасневшегося от негодования Вильямсона увещевала его дочь:

      – Отец, прошу, подумайте о своём здоровье…

      – Чёртов Стонбай. Если это он, я его!..

      Инес Браун накапала в воду несколько капель из аптечного пузырька и пыталась протянуть стакан Вильямсону, но тот отмахнулся, продолжая ругаться на весь свет. Инес с мольбой во взгляде негромко обратилась к детективу:

      – Мистер Эдельхейт, прощу, сделайте что-нибудь. У вас есть для отца хорошие новости?

      Искренняя забота дочери об отце выглядела настолько трогательно, что Эдельхейт передумал навязываться на завтрак. Он взял номер фальшивой газеты и вгляделся в оттиск. На этот раз из другой типографии. Но поскольку все они принадлежат Стонбаю, это не даст ничего нового. Если только…

      «Банкротство "торгового принца " всё ближе!»

      – Если только банкрот не обвиняет в своём грехе другого…

      – Что вы сказали? – встрепенулся Вильямсон.

      – Простите. Мысли вслух. Вы хотели, чтобы я выяснил, виновен ли Чарльз Стонбай в порочащих вас заголовках.

      – Эдельхейт, не тяните!

      – Что вы видите? – детектив развёл руками над столом.

      – Две газеты, полные чуши. А вы что видите?

      – Мистер Вильямсон, я должен задать вопрос и попрошу ответить на него честно. У вас с мистером Стонбаем была какая-либо договорённость, из-за которой он хотел бы сохранить