Стеклянная шестерёнка. Акили

бумагу и придержите, чтобы выгодно продать кому-нибудь за границу, – улыбнулся Эдельхейт.

      – Мерзавец! – вскричал Вильямсон и готов был забить Стонбая своей тростью до смерти, если бы констебль его не оттащил. – Где второй чертёж?! Кому ты его продал, отвечай! – продолжал буйствовать Вильямсон.

      – Чушь, Грегор! Я создавал сенсации, но твой поезд не трогал! – Стонбай выпятил грудь вперёд, его лицо от всего происходящего приобретало то серый, то белый, то красный оттенок. – Мне всё это подкинули!

      – Вздор! Это мои деньги в твоём сейфе, я точно знаю, сколько там! Это жалование работникам. Поэтому ты писал, что мне нечем платить, потому что знал, сколько было украдено!

      – Мистер Вильямсон, вы утверждаете, что это ваши деньги? – официально осведомился констебль Хиггинс.

      – Утверждаю! Пересчитайте! Если только Стонбай не успел часть растратить…

      Констебль аккуратно выложил на столе все купюры. Все в комнате затаили дыхание. В глазах Стонбая ещё теплилась надежда, что расчёты не сойдутся… но тщетно.

      – Констатирую. Здесь ровно столько, сколько вы назвали, мистер Вильямсон. Занесу в отчёт и передам в суд.

      – К-какой суд? – побледнел газетный магнат.

      – Мистер Стонбай, вы арестованы за клевету, ложные показания, дезинформацию жителей Гласстона, воровство в крупных размерах и порчу имущества. Вы имеете право хранить молчание и нанять адвоката.

      – Если сможет его себе позволить, – тихо усмехнулся Эдельхейт, пока на преступника надевали наручники.

      – Вильямсон, я это так не оставлю! – орал Стонбай на всю редакцию. – Вы заплатите за это! Я всё расскажу о вашей тайне!

      Вильямсон внезапно изменился в лице и побледнел не хуже Стонбая. Он зашатался и упал бы, если бы Эдельхейт не поддержал его за руку.

      – Зря стараетесь, мистер Стонбай. Вы нагородили столько лжи, что ещё одной мир не поверит, – ответил детектив вослед.

      Одного из «торговых принцев», газетного магната, в былые времена возносившего и ломавшего судьбы многих людей, увели в наручниках на глазах у всех.

      Эдельхейт деликатно закрыл дверь в кабинет и провёл Вильямсона к единственному стулу – бывшему креслу Стонбая.

      – Дышите глубже, мистер Вильямсон. Мистер Стонбай не сможет больше навредить вам. Уже завтра весь Гласстон узнает о его лжи и махинациях. Я даже готов дать газете комментарий, если вам угодно. Никто ему не поверит, что бы тот ни сказал.

      – Да… да, вы правы, – выдохнул Вильямсон и промокнул вспотевшую лысину платком.

      – И всё-таки могу я узнать, о какой тайне вёл речь мистер Стонбай?

      – Ни о какой, – отрезал Вильямсон. – Это давний пустяк, не обращайте внимания.

      – Как скажете, мистер Вильямсон, – улыбнулся Эдельхейт.

      Вильямсон полностью пришёл в себя и оглядел заставленный книгами и газетными номерами кабинет.

      – Что теперь будет с бизнесом Стонбая?

      – Полагаю, акционеры разберутся, и газета продолжить выходить.

      – Вы