Любовь. Измена. Развод. Мария Высоцкая

в стороны, и улыбаюсь.

      Грудь ходуном ходит от рвущегося изнутри смеха.

      Не знаю, сколько я так лежу, но в какой-то момент слышу, как в двери проворачивается ключ и, как Илья заходит в квартиру.

      Боже, я не успела сбежать. Хотела же вызвать слесаря, хотела же исчезнуть…

      Отрываю голову от кровати, но вставать не спешу. Сдуваю перышко с ладони и со смешком заваливаюсь обратно.

      Звук шагов становится ближе. Судя по хрусту стекла, Илья не снимал ботинок.

      – Ты принес мне ключи? – подаю голос, потому что чувствую, он уже в комнате.

      – Нет, – высекает холодно. – Что произошло? Ваза с полки упала?

      – Ага, – сажусь, упираясь ладонями в матрас позади себя. – Жаль, что не на твою голову, – выдавливаю улыбку, но губы дрожат.

      Стоило на него посмотреть, и запал железной леди себя тут же изжил.

      – Ты будешь держать меня здесь вечно? – смотрю ему в глаза, а сердце екает. Предательски сжимается и вот-вот из груди выпрыгнет.

      Оно же перед собой видит любимое лицо. Красивое, с небольшой мимической морщиной между бровей. Губы эти, руки – сильные, надежные. Плечи широкие.

      Я голос его слышу и умираю. Он же прежний. Ласковый. Родной.

      Как внушить сердцу, что этот человек нам теперь чужой? Как?

      Илья садится на кровать рядом со мной. Касается руки. Гладит мои пальцы, чуть выше. Кожа мурашками сразу покрывается.

      Закрываю глаза, до боли прикусывая внутреннюю сторону щеки.

      Я сильная. Я справлюсь. Выживу. Выплыву. Обязательно!

      Дергаюсь, чтобы высвободить руку. В глаза его предательские намеренно больше не смотрю.

      – Я все равно уйду.

      – Свет, родная, это было ошибкой. – Илья опускает голову на мои колени, целует, стискивает ладонями. – Прости, слышишь? Я не знаю, как так вышло. Был пьян, после тенниса с мужиками зашли в бар. Ты тогда в Питер коллекцию возила. Прости, слышишь? Что мне сделать? Я для тебя все что хочешь сделаю. Ты же… Мы же с тобой всегда вместе. Помнишь? Мой Свет, – Илья резко выпрямляется и обхватывает мое лицо.

      Не успеваю сориентироваться, а он уже целует мои губы, щеки, шею. Резко толкает на кровать, подминая меня под себя.

      Внутри настоящая агония. Все его прикосновения остались прежними. Жадными и родными. Но реальность изменилась. Нас в ней больше нет.

      Включаюсь, когда Илья задирает мою рубашку, оголяя живот.

      Впиваюсь ногтями ему в лицо, оставляя на щеке три кровящих полосы.

      Антипов матерится и тут же отстраняется.

      – Не смей меня больше трогать. Никогда.

      Сползаю с кровати и, гордо выпрямив спину, иду в прихожую. Илья кидается следом.

      Хватает за руку, снова тянет на себя, а потом впечатывает в стену. Напирает. Лишает путей отхода. Смотрит на меня сверху вниз.

      Я чувствую запах крови. Кажется, я расцарапала его рожу гораздо сильнее, чем мне показалась сначала.

      – Я же сказал, что не отпущу! – шипит мне в губы. – Поговори со мной! – встряхивает меня как куклу. – Скажи, что мы можем это решить.