Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 3. Александр Дюма

что вы переехали со старой квартиры.

      – Это правда, я переехал.

      – Вы, стало быть, признаете это? – спросил Портос с видимым удовольствием.

      – Признаю ли? Ну да, признаю. С чего вы взяли, что я могу отпираться?

      – Вы признали? Отлично, – отметил Портос, поднимая вверх один палец.

      – Послушайте, сударь, каким образом мой переезд может причинить какой-либо вред виконту де Бражелону? Отвечайте же! Я совершенно не понимаю того, о чем вы толкуете.

      Портос остановил графа и важно заявил:

      – Сударь, это лишь первое обвинение среди тех, которые выдвигает против вас господин де Бражелон. Если он выдвигает его, значит, он почувствовал себя оскорбленным.

      Сент-Эньян нетерпеливо ударил ногой по паркету.

      – Это похоже на неприличную ссору, – сказал он.

      – Нельзя иметь неприличной ссоры с таким порядочным человеком, как виконт де Бражелон, – продолжал Портос. – Итак, вы ничего не можете прибавить по поводу переезда?

      – Нет. Дальше?

      – Ах, дальше? Но заметьте, сударь, что вот уже одно обвинение, на которое вы не ответили или, вернее сказать, ответили плохо. Как, сударь, вы переезжаете со старой квартиры, это оскорбляет господина де Бражелона, и вы не приносите своих извинений. Очень хорошо!

      – Что? – воскликнул де Сент-Эньян, выведенный из себя флегматичностью своего собеседника. – Я должен советоваться с господином де Бражелоном, переезжать мне или остаться на прежнем месте? Помилуйте, сударь!

      – Обязательно, сударь, обязательно. Однако вы увидите, что это ничто по сравнению со вторым обвинением.

      Портос принял суровый вид:

      – А о люке, сударь, что скажете вы о люке?

      Сент-Эньян мертвенно побледнел. Он так резко отодвинул стул, что Портос, при всей своей детской наивности, догадался о силе нанесенного им удара.

      – О люке? – пробормотал Сент-Эньян.

      – Да, сударь, объясните, пожалуйста, если можете, – предложил Портос, тряхнув головой.

      Де Сент-Эньян потупился и прошептал:

      – О, я предан! Известно все, решительно все!

      – Все в конце концов делается известным, – заметил Портос, который, в сущности, ничего не знал.

      – Вы видите, я так поражен, до того поражен, что теряю голову!

      – Нечистая совесть, сударь! О, очень нехорошо!

      – Милостивый государь!

      – И когда свет узнает, и пойдут пересуды…

      – О сударь, такую тайну нельзя сообщить даже духовнику! – вскричал граф.

      – Мы примем меры, и тайна далеко не уйдет.

      – Но, сударь, – продолжал де Сент-Эньян, – господин де Бражелон, узнав эту тайну, отдает ли себе отчет в опасности, которой он подвергается и подвергает других?

      – Господин де Бражелон не подвергается никакой опасности, сударь, никакой опасности не боится, и с божьей помощью вы на себе самом вскоре испытаете это.

      «Он сумасшедший! – подумал де Сент-Эньян. – Чего ему от меня нужно?»

      Затем он проговорил вслух:

      – Давайте, сударь, оставим это дело.

      – Вы