Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 3. Александр Дюма

невозможною, герцогиня.

      – Вовсе нет, я больше не прошу у вас денег.

      – Чего же вы хотите?

      – Услуги. Вы знаете, что я всегда была нежно привязана к королеве.

      – И…

      – И… я хочу повидаться с ее величеством.

      – С королевой?

      – Да, господин Кольбер, с королевой, которая мне больше не друг, это верно, и уже давно мне не друг, но может снова сделаться другом, если мне предоставят соответствующую возможность.

      – Ее величество, герцогиня, никого больше не принимает. Вам известно, что приступы ее болезни повторяются все чаще и чаще.

      – Вот потому-то я и должна повидать королеву. Представьте себе, что у нас во Фландрии заболевания подобного рода – вещь очень частая.

      – Рак? Страшная, неизлечимая, роковая болезнь.

      – Не верьте этому, господин Кольбер. Фламандский крестьянин – человек первобытный. У него не жена, а рабыня.

      – Что же из этого?

      – Пока он покуривает свою вечную трубку, жена работает: она черпает из колодца воду, она нагружает мула или осла, она таскает на себе тяжести. Так как она не жалеет себя, то постоянно наносит себе ушибы. К тому же ей частенько достаются побои. А рак происходит от телесного повреждения.

      – Это верно.

      – Фламандки, однако, не умирают от этого. Когда их страдания становятся им окончательно невмоготу, они находят лекарство. И бегинки в Брюгге изумительно лечат эту болезнь. У них есть целебные воды, настойки, втирания: они дают больной бутылку с водой и свечу и, продавая свои товары, приносят доход духовенству и вместе с тем служат богу. Ее величество выздоровеет и поставит столько свечей, сколько найдет для себя подобающим. Вы видите, господин Кольбер, что помешать моему свиданию с королевой – это почти то же, что цареубийство.

      – Герцогиня, вы слишком умная женщина, вы сбиваете меня с толку. Я догадываюсь, однако, что ваша великая любовь к королеве объясняется и кое-какой личной выгодой, которую вы рассчитываете извлечь из свидания с нею.

      – Разве я стремлюсь утаить это? Вы, кажется, сказали: кое-какую выгоду? Знайте же, что не кое-какую, а очень большую выгоду, и я вам докажу это в немногих словах. Если вы введете меня к ее величеству королеве, мне будет довольно тех трехсот тысяч, которые я потребовала у вас; если же вы мне в этом откажете, я оставляю у себя письма и отдаю их только в случае немедленной выплаты пятисот тысяч.

      С этими словами герцогиня решительно встала, оставив Кольбера в неприятном раздумье. Продолжать торговаться было немыслимо; прекратить торг – значило потерять бесконечно много.

      – Сударыня, – поклонился он, – я буду иметь удовольствие выплатить вам сто тысяч экю.

      – О! – воскликнула герцогиня.

      – Но как я получу от вас подлинники?

      – Самым что ни на есть простым способом, дорогой господин Кольбер… Кому вы достаточно доверяете?

      Суровый финансист принялся беззвучно смеяться, и его широкие черные брови на желтом лбу поднимались и опускались, как крылья летучей мыши.

      – Никому, – сказал он.

      – Но вы, конечно,