Люби меня люби. Нана Парнак

нежно взял меня за лицо, изучая шрам в виде нитки на подбородке. Шрам был выпуклый, но из-за расположения был виден только когда я задирала высоко нос. Учитывая мои жизненные обстоятельства – теперь это было не часто.

      – Вот видишь. Всё зажило. И выглядишь хорошо.

      Папа глянул на часы – сто пудов, это было уведомление от ma mere. Волнуется, куда пропал её верный рыцарь.

      – Видимо, недостаточно, чтобы меня посадили за общий стол?

      Я пошутила. Но он не смотрел на меня – а значит, я была права.

      Отец прокашлялся – у него это было нервное.

      – Видишь, какой момент. У Таськи новая школа. И она только перестала заикаться.

      Я выглянула из-за угла. За родительским столом мелькали свежие стрижки и шёлковые платья. Ох уж эти энергичные родители, нашедшие свою многообещающую стаю – владельцев своих бизнесов, коммерческих недвижимостей, домашних библиотек и ежегодных поездок на Сардинию. Ну или уж на худой конец в Мрию.

      – Ясно. Боитесь, что испорчу репутацию своей сестры.

      – Мы правда стараемся, Уль. Чтобы всё было идеально.

      Я понимающе кивнула. Папа улыбнулся и неловко похлопал меня по спине.

      – Ты всегда была умницей.

      Я протянула ему скейт.

      – Тогда передай сам. Это лучший для начинающих. Тася ещё давно мечтала.

      Папа озабочено повертел его в руках. С деки на него смотрел человек в шлеме. Чего только мне стоило добыть этот подарок.

      – Это Дарт Вейдер, да?

      – Почти. Это Боба Фетт.

      Для него не было разницы, но он обстоятельно кивнул.

      – Сама не хочешь себе такой?

      Папа не умел прямо отказывать.

      – Нет. Пап, это для Таси.

      Он тяжело выдохнул.

      – Я не смогу ей передать. Музыка, руки, сама понимаешь. Мы не хотим рисковать.

      Меня затрясло:

      – О, тогда заморозь мамины яйцеклетки. Вдруг и этот вундеркинд вас удивит.

      Папа покраснел. Это было слишком грубо. Я знала, что они с мамой хотели много детей. Но учитывая возраст моих родителей, Тася точно была последним ребёнком. Мне захотелось извинится. Но потом я вспомнила, что по генетическому тесту у отца крепкое сердце, а волосы… итак были все седые. Нечего, переживёт.

      – Уль. С Тасей всё правда совсем по-другому. Мы правда стараемся не форсировать. Но она сама всё это хочет. Вот сейчас на море были – нашла в отеле пианино. Хотя мы сказали ей – неделю без инструмента. Запрещать херачить? Ну… а если это дар?

      – А если сломается – тоже отдадите на перевоспитание?

      Отец совсем осунулся и стал похож на старого бассета. Я забрала у него скейт и пошла к выходу.

      – Стану известной – с меня максимум автограф.

      – Мы за тебя молимся. Каждый божий день, Уль.

      Ну-ну. Так и представила эту молитву. Дорогой боженька, не дай нашей дочери ещё раз нас опозорить. ТЧК.

      6

      Нигде вы не встретите такое количество ненужной еды, как на