Собаки и другие люди. Захар Прилепин

ко мне и почесался своей прекрасной длинной мордой о моё бедро. Спина собаки была сырая и тёплая.

      Бездна над нами переливалась и мягко дрожала.

      Вдруг осенённый, я понял, отчего здесь рушились огромные деревья, а бури никто и никогда не заставал.

      Битва происходила под землёй! Там бурлили неразличимые для нас страсти, обрубающие корни вековечным соснам и надламывающие такую мощь, что могла бы простоять ещё многие века.

      Это явленное мне ночное знание никак не могло помочь в поиске пути – зато я остро осознал, что стою на тонкой корке земли, под которой творится неслыханное.

      В недрах её никогда не прекращается борение. Гниют корни тысячелетней длины. Сквозь прах и костную муку всех истлевших звериных пород пробивают дороги чёрные воды. В эти воды обваливаются новые кости. Разбухая, кости чернеют, пожирая воду. Вода сама обращается в тлен.

      Сосны, что столпились на берегу озера, до которого я так и не дошёл, тянутся змеиными корнями под озёрною водой, под самым дном – к другой стороне. А та сторона затейливо вьётся берёзовыми корнями, пробиваясь к сосновому чёрному берегу. В исподней тьме корни стремятся друг к другу, прорастая всё дальше, и слыша – слухом, неведомым для нас, – неукротимое встречное движение. Однажды они встретятся – и посреди озера взовьётся чудовищный клубок, а по берегам, с левой стороны и правой, вдруг начнут валиться он неслыханного напряжения деревья.

      – Лес, – сказал я внятно. – Хватит меня морочить. Не нужно мне твоё озеро. Я хочу к дочке.

      Оглядевшись, я вдруг различил слева старую, сделанную много лет назад просеку.

      Взвихрённый чувством, которое могло бы показаться паникой, рискуя, споткнувшись, сломать себе что-нибудь, – я побежал.

      Кай припустил за мной, радостный любым затеям.

      Через три минуты я оказался на дороге.

      Это была не та дорога, по которой мы шли к озеру, – но сама её колея вызвала во мне тихое сердечное озарение. Дорога словно бы млечно светилась, хотя была черна.

      Осталось догадаться, в какую сторону пойти, чтоб явиться всё-таки к дому, а не в очередной лесной тупик.

      Я выбрал идти направо. Кай, обрадованный тем, что путь свободен, и больше не нужно лазить по кустам, поспешил впереди меня.

      Дорога раздвоилась, и я снова выбрал правую сторону.

      Вскоре мы оказались у перекрывшего дорогу дерева, возле которого несколько часов назад я решил скоротать путь к дому.

      Получилось хотя бы не обмануться в поиске обратного пути к той точке, где была совершена ошибка. Чаще всего в человеческой жизни и это уже невозможно.

* * *

      Тринадцатилетняя, старшая дочь ждала меня на кухне.

      Последние часы она беспокоилась обо мне, но, когда я вошёл, не подала виду.

      Половецкое, скуластое лицо её казалось непроницаемым и чуть, на самом дне, насмешливым: там таилась сила будущей жены и матери, способной дожидаться и время от времени прощать блудных мужчин, будь то муж или сын.

      Развешивая мокрые вещи и собирая на себе лосиных блох, я нарочито громко делился с дочерью:

      – Хотел дойти к