.

Терентьев.

      – В детстве мы с Вяземским придумали себе прозвища, – объяснил Руднев. – Он был Стид Боннет, а я сэр Галахад… Не важно!.. Он использовал детские прозвища в записке, чтобы я понял, что у него ко мне какое-то важное дело… Важное и секретное!

      – Понятно… И что это было за дело?

      – Он не успел ничего мне рассказать. Только намекнул, что дело касается государственной безопасности.

      – Час от часу не легче!..

      – Я сказал ему, что госбезопасность – не мой профиль…

      – И поэтому он не стал продолжать разговор?

      – Нет, – Дмитрий Николаевич задумался. – Он тщательно ломал комедию, изображал неожиданную встречу друзей… О деле же несколько раз принимался говорить, но потом прерывался… Я теперь начинаю думать, что, возможно, он опасался чьих-то глаз.

      – Хотите сказать, он опасался кого-то конкретного?

      – Вполне вероятно…

      – Вы что-то заметили? Имеете кого-то на примете?

      – Нет. Гостей было много, я не обращал внимания.

      В голосе Руднева послышалась такая горечь, что Терентьев поспешил утешить друга.

      – Дмитрий Николаевич, с чего бы вам за людьми следить! Вы же не могли знать, что такое случится… Лучше на другой вопрос мне ответьте. Князь что-нибудь пил или ел?

      – Шампанское пил. Мы вместе пили.

      – Кто ему подавал?

      – Официант. Подносил на подносе несколько бокалов. Павел Сергеевич сам брал два и один мне отдавал. Пока я был при нём, мы выпили по два бокала и взяли ещё по одному. Чтобы он пил из третьего, я не видел и не знаю, брал ли ещё, когда я ушёл с графиней духов вызывать.

      – Вяземского, выходит, спиритический сеанс не заинтересовал?

      – Именно так. Я оставил его в гостиной в обществе Шарлотты Атталь.

      – Шарлотта Атталь, – повторил Терентьев и записал. – Вы её хорошо знаете?

      – Нет. Павел Сергеевич нас как раз только познакомил.

      – Значит, придётся выяснять, что за мадам такая… Ладно, вернёмся к шампанскому. Как, по-вашему, Руднев, яд мог быть добавлен в бокал и целенаправленно подсунут князю?

      – Уверен, что нет! Вероятность того, что отравленное шампанское попало бы в какие-то определенные руки, была крайне низка. Но, возможно, ему уже без меня яд подали.

      – Такое мне тоже кажется сомнительным! – возразил Терентьев. – Слишком открыто! Выходит, версия с отравлением в ходе приёма не очень-то убедительна…

      – Да почему же вы, Анатолий Витальевич, так упорно отметаете убийство! – взорвался Руднев.

      Спокойно выдержав гневный взгляд друга, коллежский советник с расстановкой ответил.

      – Потому, что их светлость был подполковником Генштаба и по вашим же словам имел прямое касательство к разведке. А ещё потому, что он хотел вашей помощи в каком-то тёмном политическом деле. И, главное, потому, что он ваш друг, и вы ни за что не отступитесь и станете землю рыть в поисках убийцы.

      – Я не понимаю вас, Анатолий Витальевич!

      – А я вам на примере объясню! – коллежский советник тоже