Тридцать четыре холостяка. Новый состав. Ксения Алексеевна Лестова

попасть.

      – Ясно все, – после того, как я замолчала, сказал Острослов.

      Он открыл кастрюлю, в которой находилась еще теплая картошка и вдохнул аромат. Зря он это сделал. Мой живот предательски заурчал, выдавая свою хозяйку с головой. Естественно, это не укрылось от молодца. Закрыв посудину, он прошел в кухню, позвенел там чем-то и уже через минуту вынес оттуда две тарелки и пару ложок.

      – Раз ты голодная такая, – произнес он, ставя передо мной расписную тарелку и суя в руку прибор, – надо бы поесть. Да и я проголодался. А стряпня твоя довольно вкусно пахнет.

      Стряпня… Так мою готовку еще никто не называл. А с другой стороны, какая она моя, если ее скатерть наколдовала?

      – Неужели ты настолько голоден? – спросила, следя за тем, как он кладет в свою тарелку четвертую по счету картофелину.

      – Ужасно, – подтвердил Острослов и потянулся за пятым вареным клубнем. – Ты тоже ешь, не стесняйся.

      – А мне-то чего, – буркнула я и потянулась вилкой к котлете.

      Какое-то время мы ели молча. До тех пор, пока богатырю снова не захотелось поговорить. Он отложил вилку, отодвинул от себя почти пустую тарелку и, испытующе посмотрев на меня, произнес:

      – А теперь рассказывай все по порядку.

      – А что рассказывать? – я тоже отставила тарелку и непонимающе воззрилась на мужчину. После того, как глаза привыкли к полумраку, я могла разглядеть на его лице больше эмоций. – Я уже все рассказала.

      – Да ну? – кажется, мне не спешили верить. – А чего в одежде такой чудной явилась?

      – Эм… – протянула и стала думать, чтобы такого ответить. – Чтобы комары не кусали.

      Брови богатыря поползли вверх. И чего он такой недоверчивый? Правду же сказала. Частично.

      – Не умеешь ты, Александра, врать, – сказал молодец и потянулся ложкой к кастрюле с котлетками. Зацепил там поджаренную рыбку и положил ее на тарелку. И только после этого пододвинул ее к себе.

      – У тебя потом живот не заболит? – спросила, во все глаза смотря, как он накидывается на рыбу, которая была предназначена Тимофею. И правильно, что ест. Пусть этому прохвосту ничего не достанется. Взял, слинял, а я его лакомство сторожить должна.

      – Нет, не заболит, – покачал головой мужчина. – А что ты еще готовить умеешь?

      – Много всего, – неопределенно ответила, отводя взгляд. Повезло мне, что сейчас темно и румянец на щеках не видно. А то выдала бы себя с головой.

      – А пироги с капустой наколдовать в силах?

      – Вроде как… – неуверенно произнесла, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Слабость, после плотного позднего ужина прошла, и я была полна сил.

      – Наколдуй, а? – Острослов озорно посмотрел мне прямо в глаза. – Пусть завтра товарищи мои порадуются. А то от стряпни скатерки в последнее время воротит.

      – Что это ты такой добрый стал? – прищурилась я.

      – Ты уж прости меня, – теперь богатырь отвел взгляд и уставился на свою тарелку. – Знаешь, каково это, видеть ожившее видении в