Семьдесят два градуса ниже нуля. Владимир Санин

ее, а не меня, твоя жизнь прошла с ней… Мы женаты пятнадцать лет, из них дома ты был четыре с половиной года.

      – Четыре года и восемь месяцев, родная моя Пенелопа.

      – Я не Пенелопа, Сережа. Пенелопа сделала ожидание своей профессией. Она могла это себе позволить, ей не надо было спешить на работу, бегать в кулинарию и кормить детей.

      – Но ты же знаешь…

      – Знаю… Знаю все, что ты скажешь. И призвание, и наука, и высокие широты…

      – Через это я уже прошел, дорогая. Но Восток…

      – И это знаю… Я сто раз обмирала по ночам, когда представляла тебя там, в этой космической стуже. Да, Восток – твое детище, Сережа. Но ведь, кроме этого детища, которое можно законсервировать, у нас есть двое детей, которых законсервировать нельзя… И самое грустное для них, что я все понимаю и не лягу у порога, чтобы удержать тебя.

      – Спасибо.

      – Нынешний год високосный.

      – Это так важно?

      – На один день больше ждать.

      – Один день!

      – Не день, сутки. С каждым годом все тяжелее, Сережа… Наверное, возраст.

      – Ты для меня всегда двадцатилетняя.

      – Только для тебя.

      – Этого мало?

      – Много. – Вера взъерошила ему волосы. – Очень много… Другой судьбы у нас уже не будет.

      – Тебе не повезло, ты полюбила полярника… Ну вот, наконец-то ты улыбнулась.

      – Знаешь, еще в детстве, совсем девчонкой, я загадала однажды: если завтра кончатся дожди и будет солнце, моя жизнь сложится счастливо.

      – И наутро были дожди?

      – Солнце встало, Сережа.

      – Я вернусь и больше тебя не оставлю.

      – Не обманывай себя, тебе, как белому медведю, нужен снег. Такова уж, видно, моя участь на этой земле – ждать и дни считать. Налей мне тоже, я хочу быть пьяной. Иначе я сейчас же разревусь. За что будем пить?

      – Помнишь, ты дала мне на Льдину маленький томик стихов? Там были такие слова: «Как будто бы железом, обмокнутым в сурьму, тебя вели нарезом по сердцу моему».

      – Сережа, я немедленно разревусь. За что будем пить?

      – За твое долготерпение, дорогая. За твою любовь.

      – Ну, хорошо. Будь здоров.

Два друга

      Семенов проводил Веру ночным поездом – утром ей на работу. Договорились, что на субботу и воскресенье он будет прилетать в Москву.

      – Полных восемь дней вместе! – бодро подсчитал он.

      – Если украдешь у меня хотя бы один из этих дней…

      – Пусть меня забракует медкомиссия! – поклялся Семенов.

      – Хорошо бы… Смотри, если на небе есть бог – он слышит!

      А утром из Москвы прилетел Гаранин.

      – Что случилось? – войдя в номер, спросил он.

      – Ничего особенного. – Семенов продолжал водить по щеке электробритвой. – Раздевайся, сейчас будем завтракать.

      – Надеюсь, ты меня вызвал срочной телеграммой не для того, чтобы вместе позавтракать?

      – В частности и поэтому. – Семенов продул бритву, сполоснул лицо. Словно гора с плеч свалилась – Андрей приехал!

      – Я