Руны Одина. Н. Свидрицкая

Взял её лицо в ладони. – Надо же, уже какая-то мошка проснулась…

      – И покончила жизнь самоубийством в моём глазу. – Фыркнула Санька. – Извращенка.

      – Может, ей глаза твои понравились. – Россомаха бережно вынул извращенку из Санькиного левого глаза.

      – Тем более извращенка. – Буркнула Санька.

      – Почему? – Не торопясь отпускать её, спросил Россомаха. Санька побоялась развивать эту щекотливую тему, дёрнула плечом:

      – Просто ляпнула. Так. Настроение не очень.

      – И уже давно.

      – Да. Ты же дуешься на меня. – Прямо сказала она. – Обижаешься на что-то.

      – Я не обижаюсь. Просто ты с Диего этим… подружилась уж больно.

      – Он не такой и плохой… Мне так кажется.

      – Ага; только ссытся и глухой. – Нахмурился Россомаха, отпуская её.

      – Он часто тебя обижал, но ведь и ты его – тоже. Вы просто терпеть друг друга не можете; но ведь…

      – Что?

      – Ничего.

      – Ничего? – Россомаха опять поймал её за руку, потянул к себе. – Я знать хочу. Что ты сказать хотела?

      – Забыла. – Санька несильно трепыхнулась, но он не отпускал. – Это не важно. Правда; пусти. Ну, Россомаха, я тебя прошу…

      – Да не держу я тебя. – Он даже отступил на шаг. – Кто я такой, чтобы тебе мешать?

      – Ты не мешаешь. – Растерялась Санька. – Ты не можешь помешать. Кто я буду, если скажу тебе такое?! После всего, что мы… После всего, через что мы прошли вместе! Дороже вас троих у меня нет никого, потому я и здесь сейчас.

      – А я уже не хочу быть здесь. – Сказал Россомаха. – Плевал я на проклятие на это; всё равно помирать, и лучше молодым, чем старым и немощным, всеми брошенным, всем в тягость. Если б не Хара и Чен, давно бы уже повернул куда-нибудь в сторону.

      Санька замерла, открыв рот. Ей казалось, что скорее солнце в обратную сторону вращаться начнёт, чем Россомаха скажет что-то подобное! Впору было «караул!» – крикнуть.

      – Ты не думаешь так на самом деле! – Пробормотала она, потрясённая до глубины души. Россомаха упрямо дёрнул ноздрями:

      – Думаю. День и ночь думаю. Невмоготу терпеть! Как эта тварь, Диего, надо мной куражится, а ты ему подпеваешь!

      – Я не подпеваю! – Воскликнула Санька так громко, что Чен и Хара оглянулись на них, а Смог всхрапнул и насторожился, бросив хрустеть овсом. Россомаха досадливо покачал головой, даже поморщился, и пошёл прочь. Санька бросилась за ним.

      Нагнала над быстрым ледяным ручьём, где он собирался набрать воды, схватила за жёсткую тёплую ладонь, не удержалась, поскользнулась, и оба они чуть не сорвались в ледяную воду – Россомаха в последний момент ухватился за толстую ветку, и они опасно повисли над ручьём, так неудобно, что какое-то время не могли разъединиться и выбраться обратно.

      – Свалимся щас! – Прохрипел Россомаха, изо всех сил подтягивая себя и Саньку к дереву. Санька согласилась, но помочь ничем не могла – было так неудобно и опасно, что она боялась лишним движением