Жизнь российская. Анатолий Цыганок

массовых спортивных состязаниях, как на любых соревнованиях и мероприятиях. Никто и никогда там не стрелял по публике. Стоп. Может быть… один из лучников… – это бывший муж Тонечки? Неужели это так? – сделал Вася неожиданное предположение. – Лица, правда, я того мергена не разглядел. Не до того было. Но так же не бывает… Не должно, во всяком случае. Да и не один он там из лука целился. Целая команда стреляла. И потом, я же не враг им. Нет. Не враг!! – ответил он сам себе. – Тоня со своим прежним мужем нормально рассталась: без скандалов, без криков, без разборок. И я в их разводе участия не принимал… Сами решение приняли. Он и она. И не из-за меня они развелись. Да и распрощались они друг с другом задолго до нашей с ней встречи. Так что… эта версия из другой оперы, – отставил в сторону он эту несуразицу. – Должна быть иная причина. Может, во мне?.. Дело-то… Может, это я… грешник?.. Я иуда?? Неужели? Может, я накосячил где-то? Нет! Я ничего неблаговидного в жизни не совершал. Нет! Кому я что-то плохое сделал? Ни-ко-му!! Даже не припомню… Да и не было такого никогда. Вот те крест!»

      ^{Глава 10}

      "И снова кошмары"

      ^{Был Филя в силе – все други к нему валили, а пришла беда – все прочь со двора.}

      ^{Русская пословица}

И опять страшная напасть

      Кульков лежал, голову ломал, вопросы себе задавал, ответы нужные выискивал, мысли набекрень наклонял, напрягался, думал, представлял, анализировал, забывался, засыпал; снова кошмары творились пред глазами; снова снился тот же липучий сон, он опять в ужасе терпел уколы тех острых стрел.

      Тони уже не было, куда-то подевалась любимая.

      И тогда он стал убегать от быстрых и острых стрел.

      В гараж сперва помчался. На гору.

      Сел в свой любимый и родной «Москвич» и сиганул куда подальше. Куда глаза глядят… Без разбору. Лишь бы скрыться. Лишь бы с глаз долой.

      Вскоре он оказался на берегу моря. Или океана.

      Чёрт их разберёт. Чем они отличаются? Непонятно.

      Везде вода бескрайняя. Вода – она и в Африке вода.

      Кинул Вася взор свой на море-океан.

      А там акулы собрались в стаю, его ждут, глазами зыркают, зубами щёлкают, пасть раскрывают, плавниками машут: сюда, мол, иди… скорей… иди-иди… ждём, дескать, тебя… скушать хотим… съесть… слопать… сожрать… проглотить!!

      Кошмар!! Ужас!!

      Хоть стой, хоть падай… Жуть по всему телу разливается…

      Бросил он машину свою (а ну её к монаху), рванул дальше в горы. По тропе и без тропы… По бездорожью… Куда глаза глядят. И… куда не глядят… Вслепую! Наобум!

      Мчался изо всех сил… сломя голову… размахивая руками, топоча ногами, пятки только сверкали… искры из-под ног летели…

      Нёсся туда… высоко… под небеса, как те стрижи, которых он в детстве видел.

      А там, в горах, – дым, огонь, пепел, лава из жерла вулкана журчащая… ползучая… Жарко там… Очень и очень. Пекло! Искры во все стороны разлетаются… Всполохи то там, то сям… Духота невыносимая… Зной нестерпимый… Ох… и ах…

      Ботинки Васины задымились… подошвы вспыхнули… шнурки сгорели в один миг. Как порох. Как шнур бикфордов. Прошелестели только… Дело до ниток дошло.