Космополис архаики. Готические стихотворения. Яков Есепкин

юных жизней, не выносят

      Черемные цветенья и страстей

      Возвышенных, провизоры адские

      Уже готовят яды, но гостей

      Томят не белладонны колдовские,

      Желают неги выспренней певцы,

      Тезаурусы червные листают,

      Гекзаметры берут за образцы

      Гравирного письма, зело читают

      Овидия со Флакком, Еврипид

      И старый добрый Плавт воображенье

      Терзают их, сиреневый аспид,

      Всежалящий оводник, искаженье

      Природное милей им, нежли те

      Вершители судеб вековых, ловки

      В письме они бывают, но тщете

      Послушные такие гравировки,

      Чуть слово молвят, сразу помянут

      Рабле, точней сказать, Анакреона

      Иль рыцаря Мольера, преминут

      Оне ль явить начитанность, барона

      Цыганского иль Майгеля с грудным

      Отверстием ославят, а зоилы

      Свое труды чумовые свечным

      Патрициям воздарят, аще милы

      Деяния никчемные, письма

      Чужого мы финифть не потревожим,

      Успенное б серебро до ума

      Успеть нам довести, быстрей итожим

      Речение, а камерность сего

      Творенья, именуемого садом

      Трилистий говорящих, ничего

      Не просит у бессмертия, фасадом

      Звучащим и играющим теней

      Порфирами сокрыт эдемских аур

      Божественный альковник, от огней

      Мелованных горит белей тезаур,

      Накал его сродни лишь пламенам,

      Еще известным Данту, облетают

      Сирени и гортензии, ко снам

      Клонит царевен бледных князь, считают

      Своим его шатер домовики,

      Убожества кургузые и эльфы

      Прелестные, когорты и полки

      Ямбические следуют за Дельфы,

      Клошмерль иль Трира затени, иль мглы

      Туманные Норфолка, единятся

      В порывах благотворных, тяжелы

      Для младости виденья, но тризнятся

      Оне в саду немолчном, свечевых

      Узилищ вечных татей равнодушно

      Встречает зелень, желть ли, о живых

      Роятся здесь мертвые, мне послушно

      Когда-то было таинство речей,

      Их серебром я нощному бессмертью

      Во здравие записывал, свечей

      Теперь огарки тлятся, круговертью

      Лихой муарный пурпур унесло

      Давно, лишь панны белые вздыхают

      И теней ждут, взирая тяжело

      На сребро, и в червнице полыхают.

      «Во червонных пухах ангелочки блестят…»

      Во червонных пухах ангелочки блестят,

      Истомились они и у каистр опочили,

      Нету царствий таких, где безвинных простят,

      Зря в алтарь мы венки цветяные влачили.

      И ломали ж, Господь, и калечили нас,

      Всех и сбили, одно пировати победу

      Не могли, пеюнов забирает Парнас,

      Там бояны Твои алчут мертвую веду.

      Как начнут бедных чад по Суду воскрешать,

      Грянут