Дочка папы Карло. Кира Страйк

на вид платье – тоже явно форменное. Но не такое, как у институток. Насколько я помню, одежда воспитанниц отличалась цветом, в зависимости от класса, но выглядела для всех точно одинаково.

        Я проводила взглядом симпатичную мадемуазель и пошла дальше, догоняя мою сопровождающую.

        Да, за одной из дверей, которая оказалась немного приоткрытой, заметила доисторического вида умывальники. Подробно рассматривать было некогда, но эта случайная информация тоже была полезна.

        Наконец, Мария распахнула передо мной дверь жилой комнаты. Первые несколько дней мне разрешено было ещё не ходить на занятия, оставаясь в дортуаре. Эта новость порадовала и внушила некоторый оптимизм. У меня было время освоиться и пошариться по институту. Это я так решила.

        Ага, так мне кто-то и позволил праздно шататься по коридорам. Сказано в дортуаре – значит в дортуаре. Кстати о самой комнате. Довольно-таки большой и просторной. Конечно, здесь было гораздо уютнее, чем в лазарете, но наличие аж девяти кроватей всё же напоминало о нём.

        Светлый тёпло-фисташковый оттенок стен радовал глаз. Плотные шторы кофейного цвета, украшенные по краю маленькими помпонами и подобранные такого же цвета подвязками, приглушали льющийся в большие окна свет.

        Кровати, слава богу, не белого больничного колера, а тёмно-коричневые, в тон персональным тумбочкам, стоявшим у каждого лежачего места. (Хорошо ещё, Мария автоматически прошла к моей койке и остановилась возле неё, приглашая присесть. Хоть самой не пришлось ломать голову, которая из них – прежней Алисы.) Вообще вся мебель здесь была монотонно-коричневого цвета.

        На стенах – золотистого цвета двухрожковые светильники. На тумбочках и большом солидном комоде в правом дальнем углу дортуара – одиночные подсвечники. Там же на комоде – довольно массивные часы в деревянном корпусе вроде ящика, облагороженного резьбой.

        В торце каждой кровати – простые стулья со спинками, а в центре комнаты – овальной формы общий стол с трёхрожковым светильником и письменными принадлежностями. На аккуратно заправленных постелях – светло-молочные покрывала и белые подушки.

        Вот, вроде, и всё. Пока я увлечённо разглядывала интерьер, Мария ушла обратно в лазарет. Блямкнул колокол, возвестивший об окончании занятий, и здание начало оживать звуками. Послышались оживлённые девичьи голоса, которые громовыми раскатами перекрывало выразительное и красноречивое: "Айн-цвай-дра-ай! Айн-цвай-дра-ай!"

        Я прижухла на кровати, не зная чего ожидать.

      * Авторское.

      9

        В следующее мгновение дверь отворилась, и в комнату шумно, как просыпавшийся горох, одна за другой впорхнули восемь юных нимф, заполняя пространство болтовнёй и смехом.

      – Ой, душечки, а вы заметили, что у маман новые духи? – восторженно говорила одна.

      – А Павел Семёнович, всё-таки – прелесть!  – романтично закатила глаза другая.

      – Да! Я записала его новое стихотворение в блокнотик! – подхватила третья.