Дочка папы Карло. Кира Страйк

соседки, – Не бережёте вы себя, не цените фройляйн Марту.

      – А чего она такая… суровая? – рискнула подать голос я.

      – А, не спите, мадемуазель? – повернулся он ко мне, – Суровая-то суровая, да должность такая. Зато как переживает за вас, неразумных. Вот когда, например, шла ваша операция, она, между прочим, буквально дежурила под дверью. Сердцем она хорошая. А что не нежничает с вами – так для вашего же блага. Чтоб порядок знали. А то вон ведь, что обе удумали!.. Вся ведь дисциплина на ней.

        Я, в целом, была с ним не так уж и несогласна. То, что сотворила с собой прежняя Алиса, никак не укладывалось в моей голове. Эта Полина, мирно дрыхнувшая в данный  момент на своей кровати, тоже вызывала во мне бурю эмоций не самого лучшего порядка.

        После обеда снова забегала Софья и, конечно же, во всех девичьих подробностях пересказала мне суть  этого глупого, на мой взгляд, происшествия. Пришлось заново, подавляя растущее раздражение, от начала до конца прослушать выразительный и весьма эмоциональный пересказ бредовой эпопеи юной институтки.

        Оказалось, что влюблённая барышня демонстративно голодала уже не первый день, с непреклонно-гордым видом воротя нос от тарелки. И все уговоры и страшилки воспитателей и более здравомыслящих подруг действия не возымели. И вот результат!

      – Где вообще у этих девиц мозги?! – пытаясь погасить вновь разгоревшееся от всего услышанного негодование, размышляла я. – Неужели правда считают, что вот эти выходки чего-то стоят?! Хотя как же не стоят – ещё как! Одна себя уже угробила, вторая – ну очень к этому стремилась. Ради чего? Ведь последнему идиоту очевидно, что это ничего не изменит!

        Соседка, причмокнув во сне губами, перевернулась на другой бок.

      – Дура! Посмотрела бы ты, когда на самом деле ноги подгибаются от бессилия. И не ела ты не потому, что окружающие, видите ли, не оценили возвышенности нежных чувств и ты придумала себе такой способ привлечь внимание или добиться своего, а потому, что нечего. Шаром покати, и невозможно заставить себя пошевелиться. – с обострившейся болью вспоминая первые дни, когда ушёл папа, глядя на неё думала я. –  Когда на самом деле просто кусок в горло не лезет. Когда в доме горе. Настоящее. Стылое…

        К ужину Полина "выспала" всё влитое в неё доктором снотворное и открыла глаза.

      – Привет, Алиса. – слабым со сна и недомогания голосом поприветствовала меня соседка.

      – Привет. – ответила я, не очень-то горя желанием затевать беседу.

        Переживания, вызванные собственными воспоминаниями, ещё никак не отпускали, и мне до сих пор сильно хотелось стукнуть барышню или хотя бы встряхнуть, чтобы прям проняло дурную девицу и отвлекло от бредовых затей.

      – Ты не представляешь, что со мной случилось дома!.. – сделав максимально загадочное лицо начала было она.

      – Мне Софья всё подробно рассказала. – поспешно встряла я, опасаясь, что придётся ещё и в третий раз переслушивать эту галиматью.

        В этот момент на моё счастье в палату вошла горничная с подносом