Страницы любви Мани Поливановой. Татьяна Устинова

Ты бы вот лучше просветителей почитала, пока время есть! Ведь только что думала о том, как бездарно живешь жизнь!

      И она махнула зажатым в руке Дидро вместе с его «Школой для молодых девиц». Из книги вдруг выпал какой-то листок, и Маня кинулась его поднимать, совершенно уверенная, что от ее неосторожного обращения старинная книга разваливается прямо на глазах и Стрешнев ей за это всыплет.

      Всем в издательстве известно, как он любит книги, трясется над ними и бережет – почти как Анна Иосифовна!..

      Листок оказался не страницей из Дидро, а вполне современной бумажкой, сложенной вчетверо. Неизвестно зачем, Маня его развернула и посмотрела.

      На нем ничего не было, кроме отпечатанной жирным шрифтом буквы «С».

      Маня повертела листок так и эдак. Чепуха какая-то.

      – Что ты здесь делаешь?!

      Почему-то она испугалась так, что почти уронила томик, но подхватила и прижала его к животу.

      – Ой, господи!..

      – Что ты здесь ищешь?!

      Стрешнев стремительно подошел и почти вырвал у нее из рук книгу.

      – Сашка! – сказала Поливанова не очень уверенно. – Как ты меня напугал! Привет.

      И улыбнулась, тоже неуверенно и как будто заискивающе. С чего это он так разозлился?..

      – Что ты здесь искала?

      Он повернулся к ней как-то так, что рослая Поливанова сделала шаг назад.

      – Ничего я не искала. Я тебя ждала и просто… смотрела твою библиотеку. У тебя очень интересные книги! Я не знала, что нельзя.

      Он взял у нее из пальцев листок, где не было ничего, кроме буквы «С», и быстро разорвал его пополам. А потом еще пополам. Маня смотрела на его руки.

      – Саша, что случилось?!

      – Ничего.

      – Дверь была открыта, я просто зашла, я же всегда к тебе захожу, даже когда тебя нет…

      Он все рвал и рвал листок, и Мане вдруг показалось, что он сейчас швырнет клочки ей в лицо.

      – Я прошу прощения, – сказал он и засунул обрывки в задний карман брюк. – Просто я не ожидал тебя здесь увидеть. И я не люблю, когда трогают мои книги. Тем более это очень редкое и старое издание.

      «…Что-то не то, – стучало в ушах у Поливановой. – Здесь что-то не то. Ты чем-то очень его напугала».

      Чем?.. Дидро и «Школой для молодых девиц»? Или этим листочком, на котором была одна-единственная буква? Что такого ты могла увидеть, чего видеть не должна?..

      Стрешнев осторожно поставил книгу в шкаф и закрыл дверцу.

      – Маня, не сердись, – попросил он. – Просто я на взводе! С Митрофановой с утра поскандалил из-за этого, как его… айтишника, которого вернули на работу! Бабка уехала, а обещала аудиенцию дать, у меня миллион бумаг от Канторовича на подпись.

      Он говорил это вроде совершенно обычным тоном, но Маня, чуткая к любой фальши, уловила страх и напряжение.

      «…Что-то не то. Здесь что-то не то. Дело не в редких и старых изданиях и уж тем более не в Митрофановой, с которой он «поскандалил»!..»

      – Ма-ань! Не смотри ты на меня так! Ну, сорвался я, с кем не бывает!

      – Бывает, –