Страницы любви Мани Поливановой. Татьяна Устинова

что самое страшное?

      – Да вот конец света грядет, и по календарю майя все сходится. Все туда, туда идет, вы разве не чувствуете? Что творится, это же ужас, ужас!..

      Маня Поливанова не любила разговоров про конец света, ибо была уверена, что ни предсказать, ни предотвратить, ни как-то подготовиться к такому широкомасштабному мероприятию все равно не удастся. А заранее бояться – только время терять, она и так постоянно его теряет! Книг написала мало, не рассказала еще и десятой части историй, которые постоянно лезли ей в голову, за «предметом» ухаживала много лет, и все без толку!.. Нобелевскую премию по литературе тоже все никак не получит, в общем, дел полно, только успевай поворачиваться! Но Надежду Кузьминичну с ее грустным лицом ей стало жалко.

      – Да, может, все еще обойдется! – сказала она бодро и кивнула турку, который ей улыбнулся. – Может, мы пока поживем. А ужас-то в чем, Надежда Кузьминична?

      – С мужем у меня… беда прямо. Не знаю, что делать.

      – Заболел?

      – Да нет, слава богу, здоров, но вот… Ведь из последних сил держусь, Мариночка! – вдруг выговорила Надежда Кузьминична сдавленным шепотом и всхлипнула. – Ну, совсем недостает мне их! Ни сил, ни денег!

      – А что происходит?! Я ничего не знаю! Может, вам как-то помочь?..

      Тут пожилая редакторша вдруг вся подобралась, втянула голову в плечи, оглянулась по сторонам, как в шпионском фильме, подхватила со стойки свою чашку и забормотала перепуганно:

      – Ничего, ничего, Мариночка, вы не обращайте на меня внимания, я устала очень!.. Это все просто так. Пройдет.

      – Надежда Кузьминична, погодите!

      – Нет-нет, Мариночка, это я так!.. Я вот кофейку попью. Я вас заболтала совсем, наверное, вы ведь тоже за кофейком, да?.. Вы не слушайте меня, это нервное, а выглядите вы просто прекрасно, и все потому, что бассейн! Мне мой невропатолог все время говорит, что в бассейн надо, а у меня и времени нет, и не получается никогда…

      Она говорила, не замолкая ни на секунду, отступая от стойки, крохотная чашечка дрожала у нее в руке.

      Маня проводила ее глазами.

      Странное дело.

      Надежда Кузьминична особой истеричностью вроде бы не отличалась, наоборот, всегда была жизнерадостной и бодрой, и на корпоративных вечеринках, подвыпив, пела басом романс «Калитка».

      – Отвори потихоньку калитку и войди в чудный сад ты, как пень, – пробормотала Поливанова себе под нос. – Как пень…

      – Пардон? – переспросил турок, варивший ей кофе. – Пень?

      По-русски он понимал плоховато, но все стремился научиться, и Мане это нравилось.

      – Когда спиливают дерево, остается пень, – объяснила она охотно, и турок немного подумал, а потом кивнул – понял.

      Потом еще подумал и опять спросил:

      – Войди, как пень?..

      – Это просто шутка. Игра слов.

      – Играть так не всегда… можно, – выговорил турок с трудом. – Такой игра бывает опасный. Когда не знать, что игра. Думаешь, что настоящий слова, и она игрушечный.

      – Игрушечные слова? – Маня задумчиво отхлебнула кофе, который он ей