Страницы любви Мани Поливановой. Татьяна Устинова

вдруг вспомнила, что Анна Иосифовна велела ей раскаяться.

      …Господи, что такое происходит в последнее время в ее жизни?! Почему все вышло из-под контроля?! Или Вадим во всем виноват – она ему поверила, расслабилась, а потом слишком сильно закрутила собственные гайки, вот теперь их и срывает одну за другой?..

      – Выбрали, что будете кушать? – возникла официантка.

      – Мы пить будем! – радостно сообщил ей Дэн Столетов. – Мы будем пить виски в больших количествах. Или вы виски не пьете, Екатерина?..

      Он опять позабыл ее отчество, осекся, моргнул, но продолжил так же лихо:

      – Нам по сто грамм «Чиваса», двенадцатилетнего, и яблочный сок. А хотите кока-колу?.. Чтоб одно с другим бодяжить, «Чивас» – самое то. Благородное виски для этого не подходит. Это меня все Глафира научила, – добавил он хвастливо. Видно было, что ему почему-то приятно то и дело упоминать эту самую неизвестную Глафиру.

      – А покушать?.. – влезла официантка.

      – Кусок мяса на гриле, – вдруг брякнула Митрофанова. – И побольше.

      – Вот это правильно! – одобрил Дэн Столетов, а Владимир Береговой от изумления, кажется, икнул, но у нее не было сил оценивать его изумление.

      – «Кушать» – это ужасно, – процедила Митрофанова в спину удаляющейся официантке, но все же так, чтоб она не слышала. – Неприлично. Нужно говорить «есть»! Или тогда уж – ужинать, завтракать! Но точно не «кушать».

      – Вот Глафира тоже всегда говорит, что так нельзя! Будто это лакейское слово! А вы где учились?

      – В университете.

      – И я тоже! И Глафира, между прочим…

      – Я должна перед вами извиниться, – выговорила Митрофанова с отвращением. – Я дала Анне Иосифовне слово!.. С ее точки зрения, я уволила вас несправедливо.

      – А с вашей…

      – Да какое это имеет значение! Раз она считает, что несправедливо, значит, так и есть. Извините меня. Я ошиблась.

      Береговой вдруг пристально посмотрел ей в лицо, и она не отвела глаз. Журналист Дэн Столетов притих, да и вообще ресторанный шум вдруг как-то отдалился, растаял. Зацепившись взглядами, они никак не могли оторваться друг от друга.

      – Послушайте, – сказал Береговой негромко, – неужели вы на самом деле думаете, что я намеренно выложил в Сеть те фотографии?! Или что я мог как-то… проконтролировать, чтоб никто их не выложил, и не сделал этого?

      – Не знаю, – призналась Митрофанова честно. – Но в тот момент мне казалось, что уволить вас – самое правильное решение. Вы допустили утечку информации, крайне нежелательную для нашего издательства! А за издательство отвечаю я! Ну, может быть, не я одна, – поправилась она быстро, – но это именно мой вопрос, репутация, престиж и все прочее!

      – С чего вы взяли, черт побери, что всем остальным наплевать на престиж и репутацию?

      – А вам разве есть до этого дело?!

      – Есть, – сказал Береговой, который никогда в жизни не думал ни про престиж, ни про репутацию.

      Он занимался любимым делом, и оно доставляло ему удовольствие, радость, а иногда раздражало и утомляло,