Страницы любви Мани Поливановой. Татьяна Устинова

случилось? – одними губами спросил Дэн Столетов, подсунувшись к самой трубке.

      Митрофанова тоже смотрела с интересом. Сигарета дымилась у нее в пальцах.

      Береговой кое-как поднялся из-за стола и ушел с телефоном за вешалку, на которой громоздились груды одежды.

      – Послушайте, – заговорил он приглушенно, втискиваясь за эти груды, – что вам нужно?! Почему вы задаете мне такие вопросы?

      – Кто еще знал, Владимир?.. Из вашего отдела никто, значит, из другого! Девушка Ольга из русской прозы?..

      – Ольга тут совершенно ни при чем! И те фотографии – просто глупость, шалость!..

      – Какие фотографии? – помолчав, осведомился Алекс.

      – За которые меня уволили! Но она мне все объяснила! И вообще это не имеет значения, потому что меня не уволили!..

      – Вас вернули на работу?..

      – С извинениями! – сказал Береговой со всей язвительностью, на какую был способен. – Сама Митрофанова извинилась! Передо мной!..

      – Понятно. – Алекс еще помолчал немного. – Значит, увидимся в издательстве.

      И пропал из трубки.

      Береговой начал вылезать из-за вешалки, чуть ее не уронил, но вовремя подхватил, удержал.

      – Вот черт, – сказал он сам себе, рассматривая чужую одежду. – Что за дела!..

      Он вернулся за стол, хватил теплого виски из увесистого толстодонного стакана, немного подышал открытым ртом и осведомился:

      – Кто такой этот Шан-Гирей?..

      Писательница Поливанова прибыла в «Алфавит», как всегда, опоздав часа на полтора. Поначалу Настя звонила ей каждые десять минут, осведомлялась, где именно в данный момент находится Марина Алексеевна, ибо Анна Иосифовна заждалась, а ей необходимо отъехать «в город» – почему-то так говорили, когда встречи назначались не в издательстве, а на нейтральной территории.

      Настя звонила, и Маня рапортовала, где именно сейчас проезжает, слегка привирая, конечно, в свою пользу. Например, доехав до Белорусской площади, Маня сообщала, что уже на «Соколе». Потом Настя звонить перестала. Видимо, Анна Иосифовна все же уехала, не дождалась ее.

      Ну, и слава богу!..

      С генеральной директрисой она еще успеет повидаться, а вот с Митрофановой ей давно надо серьезно поговорить. И вообще хотелось пошататься по издательству, в котором она давно не была!.. Она любила просторные коридоры, уютный свет, особый запах огромных принтеров, стоящих в коридорах. На этих принтерах распечатывались рукописи талантливых авторов – не талантливых распечатывались тоже! Любила отдел рекламы, целый этаж, поделенный стеклянными стенами на почти космические отсеки, где верстались сумасшедшей красоты плакаты, придумывались слоганы и разрабатывались стратегии и кампании, и в каждом углу стояли доски, исчерканные маркерами разных цветов и исписанные непонятными до ужаса иностранными словами. Однажды на такой доске Маня потихоньку нарисовала рожу, и ее долго не стирали, писали иностранные слова и рисовали стрелки вокруг рожи. Еще она любила, когда на первый этаж привозили только что отпечатанные книги, пачки, обернутые плотной коричневой бумагой и обвязанные шпагатом. На