Целительница будущего короля. Любовь Свадьбина

так что побольше уважения, а то она особо крикливым подлечит что-нибудь для воздержания на неделю-другую, и я за вас заступаться не стану.

      Тишина царила ещё несколько невыносимо долгих мгновений, а затем один из воинов выдал:

      – Не, ну это можно понять. У такой точно приятнее лечиться, чем у старика Граннуса.

      Его слова прорвали плотину молчания:

      – И меньше шансов огрести по шее.

      – Да такой ручкой можно и по шее – не страшно.

      Мужчины одобрительно засмеялись, а смысл сказанного Кайденом дошёл до меня, лишь когда он заводил меня в предназначенную ему, если верить провожающему нас слуге, комнату на втором этаже.

      – Придворная целительница? – переспросила я, когда дверь закрылась.

      – Идеальный вариант, – Кайден раскрыл застёжку на моём плаще и стянул его с плеч.

      Я отступила, закрывая лицо руками:

      – Невыносимо хочу спать.

      – Хорошо, – согласился Кайден и направился к постели. – Можешь отдохнуть, у нас есть немного времени, да и я хотел дождаться Чигару.

      Кайден сдёрнул с кровати меховое покрывало, отбросил одеяло. В дверь постучали: служанка явилась с тазиком и кувшином для умывания.

      Как умывалась и обтиралась с дороги уже не помню, но судя по чистоте рук – сделала всё хорошо.

      – Придворная целительница, – повторила я и села на кровати.

      К герцогу Кайдену у меня появились вопросы.

      ***

      Постоялый двор был обыкновенным: грубоватая мебель, способная пережить хорошую драку, запахи простой еды без специй, мощный хозяин заведения с пудовыми кулаками – угомонять буйных и защищать дом.

      За гомоном голосов никто не расслышал моих тихих шагов, я остановилась на лестнице, высматривая среди мужчин в броне Кайдена или Чигару.

      Первым меня заметил тощий остроносый менестрель, полулежащий на стойке возле пивных бочек. Он дёрнул струны лютни, и печальный пронзительный «Трунь!» привлёк к нему всеобщее внимание.

      – А вот и наша прелестная целительница проснулась! – воскликнул менестрель мелодичным голосом. – Наконец-то можно шуметь.

      Он быстро перебрал струны, выбивая из инструмента плясовую мелодию:

      – Девы юной сон прекрасен!

      Для меня он безопасен:

      Можно в губы целовать,

      Можно платье задирать!

      Если к ней явиться тихо,

      Если не…

      Кубок влетел в плечо менестреля, сбивая его со стойки. Грохот падения и звон струн сменился тишиной.

      Все повернулись к двери во внутренние помещения, откуда и прилетел кубок. Там стоял Чигару:

      – Дэйти, ещё одна такая выходка, и будешь зарабатывать исключительно музыкой. За неимением языка.

      Менестрель легко выскочил из-за стойки и уселся на прежнее место, прижимая к груди лютню:

      – Мне со вчерашнего вечера его светлость запретил шуметь из-за того, что ей надо отдохнуть! Я страдал! От тишины у меня помрачился рассудок! А ты издеваешься над бедным, больным менестрелем!

      – Я