Вот так мы теперь живем. Энтони Троллоп

Карбери сделал крюк в две мили, чтобы вернуться через Шипстоунский березняк, рощицу меньше чем в полумиле от фермы на Овечьем Акре. Там, где клинышек леса подходил к дороге, были ворота на луг, которые сэр Феликс помнил, назначая свидание. Проселочная дорога бывала безлюдной и в обычные дни, а уж в воскресенье – тем более. Он шагом подъехал к воротам, остановил лошадь и довольно скоро разглядел девичью шляпку под деревом на опушке рощи, на берегу канавы. Задумавшись на мгновение, куда деть коня, сэр Феликс выехал на поле, затем спешился, привязал лошадь к ограде, идущей вдоль рощи, и фланирующей походкой направился к Руби Рагглз.

      – Хорошенькая наглость, назвать себя другом! – сказала она.

      – Разве я тебе не друг, Руби?

      – Тоже мне друг! Перед отъездом вы обещались вернуться в Карбери через две недели, а было это ой как давно.

      – Но я тебе писал, Руби.

      – Что с писем радости? Только и думай, то ли почтальон прочтет, то ли дед увидит. Я не одобряю писем и прошу вас их больше не писать.

      – Он их видел?

      – Если не увидел, то не вашими стараниями. Я не знаю, зачем вы приехали, сэр Феликс, и не знаю, зачем пришла с вами встречаться. Все это как есть дурость.

      – Потому что я тебя люблю, оттого и пришел, а, Руби? И ты пришла, потому что любишь меня, а, Руби? Разве не правда?

      И он, улегшись рядом с девушкой, обнял ее за талию.

      Незачем пересказывать все, что прозвучало между ними в эти полчаса. Руби Рагглз была, без сомнения, на седьмом небе. Ее лондонский ухажер с ней, и, хотя слова его были полны презрения, он говорил о любви, давал обещания и называл ее красавицей. Девушка не особо ему нравилась, и он поддерживал их связь лишь потому, что молодым людям так положено. Довольно скоро он начал думать, что запах пачули неприятен, мухи несносны, а земля жесткая. Руби готова была сидеть и слушать его вечность. Вот они наконец, те радости жизни, о которых она читала в затрепанных старых романах из маленькой платной библиотеки Бенгея!

      Но что дальше? Она не решалась попросить, чтобы сэр Феликс на ней женился, – не смела произнести эти слова, а он не решался попросить, чтобы она стала его любовницей, побаиваясь ее животной отваги, силы и огня в глазах. Довольно скоро он пожалел, что назначил ей свидание, однако перед уходом пообещал вновь увидеться с ней утром во вторник. Ее дед будет на ярмарке в Харлстоуне, и она встретит сэра Феликса в полдень на огороде у фермы. Давая обещание, он уже знал, что не придет. Напишет ей из Лондона, попросит приехать и вышлет денег на дорогу.

      «Думаю, я буду его законной женой», – сказала себе Руби, идя через луг, чтобы ее не увидели на дороге, по которой проехал сэр Феликс, и не догадались об их свидании. «Ни за кого другого не пойду, хоть меня режь», – добавила она и мысленно погрузилась в сравнение Джона Крамба и сэра Феликса Карбери.

      Глава XIX. Гетта Карбери выслушивает признание в любви

      – Я подумываю, не уехать ли завтра утром, –