Таинственный противник. Агата Кристи

сэр,

      Относительно вашего объявления в утренней газете – думаю, что смогу вам кое-чем помочь. Если вас не затруднит, приходите ко мне по вышеуказанному адресу завтра, в одиннадцать часов утра.

      Искренне ваш,

А. Картер

      – Каршалтон-террас, двадцать семь, – сказала Таппенс, посмотрев на адрес отправителя. – Это в районе Глостер-роуд. У нас достаточно времени, если воспользуемся подземкой.

      – Предлагаю план кампании, – произнес Томми. – На мой взгляд, мы должны действовать решительно. Когда увижу мистера Картера, то, в соответствии с правилами хорошего тона, мы с ним обменяемся приветствиями. Потом он предложит: «Присаживайтесь, мистер э‑э‑э‑э…». На что я быстро и значительно отвечу: «Эдвард Виттингтон!» Услышав это, мистер Картер станет весь пунцовым и прохрипит: «Сколько?» Забрав стандартную плату в пятьдесят фунтов, я присоединюсь к тебе – ты будешь ждать меня на улице, – и мы направимся по следующему адресу, где повторим все еще раз.

      – Не говори глупостей, Томми. Теперь следующее письмо… Да оно из «Ритца»!

      – Значит, это будет стоить не пятьдесят, а сто фунтов!

      – Слушай, я читаю:

      Уважаемый сэр,

      Касательно вашего объявления, я буду рад, если вы сможете заглянуть ко мне где-то в районе ланча.

      С уважением,

Джулиус П. Хершайммер

      – Ха! – сказал Томми. – Попахивает бошем[20], или это просто несчастный американский миллионер, который выбрал себе не тех предков? В любом случае в районе ланча мы его навестим. Время вполне подходящее – очень часто такие встречи завершаются бесплатным ланчем.

      Таппенс согласно кивнула.

      – А теперь к Картеру. И давай поторопимся.

      Каршалтон-террас оказалась застроенной рядом безупречных домов, которые Таппенс назвала «домами с наружностью истинных леди». Они позвонили в дверь дома номер 27, и им открыла аккуратно одетая горничная. Она выглядела так респектабельно, что сердце у Таппенс ушло в пятки. Когда Томми спросил мистера Картера, горничная проводила их в небольшой кабинет на первом этаже и оставила там. Однако не прошло и минуты, как дверь кабинета открылась и в него вошел высокий, худой мужчина с ястребиным лицом и усталыми манерами.

      – Мистер М. А.? – спросил он и улыбнулся. Улыбка была очень привлекательной. – Прошу вас, присаживайтесь.

      Они повиновались. Сам мужчина сел на стул напротив Таппенс и ободряюще улыбнулся ей. Что-то в его улыбке было такое, что заставило притихнуть обычно находчивую девушку.

      Так как сам хозяин не торопился начинать разговор, то первой заговорить пришлось все-таки Таппенс.

      – Мы хотим знать… то есть не будете ли вы так любезны и не сообщите ли нам все, что знаете о Джейн Финн?

      – Джейн Финн? Ах вот как… – Казалось, что мужчина что-то вспоминает. – Но весь вопрос состоит в том, что́ вы уже о ней знаете?

      Таппенс выпрямилась.

      – Я не понимаю,

20

Традиционное презрительное прозвище немцев во Франции; перекочевало и в другие европейские языки.