(не) беги от меня, малышка. Мария Зайцева

уговаривая сдаться на милость завоевателя! Сладкое, такое сладкое поражение…

      Искушение…

      Чертов соблазнитель! Ничего не делает! Просто стоит, даже не касается! А я уже… Готова.

      Еще чуть-чуть – и ключи от города вынесу, честное слово!

      – Вы , должно быть, привыкли к тому, что вами восхищаются, Лллаадааа Ллеонидовнааа, – он упирает руку прямо возле моего лица, дополнительно бомбардируя невероятно чувственной хрипотцой в голосе, и одновременно окружая по всем правилам боевого искусства…

      Еще немного… И все. Войска войдут в полностью порабощенный город…

      Ко всеобщему удовольствию всех сторон.

      Временному удовольствию.

      Потому что потом, когда из поверженного города будут выкачаны все ресурсы, завоеватель пойдет дальше. У него позади руины таких же доверчивых городов.

      А впереди – множество, требующих его внимания.

      Он пойдет, полностью удовлетворенный.

      А город останется. Разрушенный и раздавленный. И опять будет себя собирать по камешку.

      А городу, вообще-то, нельзя!

      У города есть маленький , но очень гордый городок, который полностью от него зависит! И нельзя руины, нельзя!

      – Говорили.

      Оборвать получается резко. Я собой довольна. А еще больше довольна тем, что сумела как-то вывернуться и ускользнуть от уже склонившегося, практически прижавшего меня к стене, завоевателя.

      Он настолько не ожидает маневра, что целую секунду не оборачивается, тупо пялясь в стену, где только что было мое лицо.

      Я за эту секунду успеваю провести перегруппировку своих войск.

      Выпрямляюсь, плотнее запахиваю халат.

      Смотрю серьезно и злобно, сощурив глаза.

      Злость дает силы. Злость, ярость, ненависть даже. И ревность.

      Потому что ухватки эти записного ловеласа, эта хрипотца, этот взгляд… Все это настолько не похоже на него, моего ангела-хранителя, настолько дико, что мне кажется, будто в тело любимого человека подселили пришельца. Нечто чужеродное.

      Ужасное.

      И эта нечисть причудливо переплелась с моим пожарным, обвила его щупальцами… И сделала еще сильнее, еще привлекательнее. Еще безжалостней.

      Чужим сделала.

      А, раз чужой, нечего ему ключ о города нести.

      – Вы зачем пришли, Петр Григорьевич? Если за продолжением, то зря. Я не намерена изменять супругу.

      – У вас нет супруга, – перебивает меня захватчик, внимательно и совсем не раздраженно изучая красные пятна, покрывшие шею.

      Черт! Справиться с собой легче, чем со своей реакцией на него!

      Но я – это не мое тело. Глупо давать управление биохимической машине.

      – У меня есть любимый человек, – парирую я, спокойно присаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу, – мы считаем друг друга мужем и женой. Штамп в паспорте – условность в наше время.

      – Вот как? То есть то, что происходило недавно в кабинете, вполне допустимо для замужней женщины?

      А вот тут он начинает злиться. Крылья носа подрагивают.  Едва заметно, но все же…

      Я же, глядя