Должен жить. Аркадий и Борис Стругацкие

медленно свернул шнур и сунул радиофон обратно в карман куртки.

      – Это незаконно, Алексей, – негромко произнес Юрковский.

      Быков вернулся к столу и сел.

      – Если бы ты знал, Владимир, – сказал он, – без скольких законов я могу обойтись в пространстве. И без скольких законов нам придется обойтись в этом рейсе… Стажер, можете сесть, – обратился он к Юре. (Юра торопливо и очень неудобно сел.) Быков взял телефонную трубку. – Жилин, зайдите ко мне. – Он повесил трубку. – Возьмите ваши документы, стажер. Подчиняться будете непосредственно мне. Ваши обязанности вам разъяснит бортинженер Жилин, который сейчас придет.

      – Алексей, – величественно сказал Юрковский, – наш… э-э… кадет еще не знает, с кем имеет дело.

      – Нет, я знаю, – пробормотал Юра. – Я вас сразу узнал.

      – О-о! – удивился Юрковский. – Нас еще можно узнать?

      Юра не успел ответить. Дверь распахнулась, и на пороге появился Иван в той же самой клетчатой ковбойке.

      – Прибыл, Алексей Петрович, – весело сообщил он.

      – Принимай своего крестника, – буркнул Быков. – Это наш стажер. Закрепляю его за тобой. Сделай отметку в журнале. А теперь забирай его к себе и до самого старта не спускай с него глаз.

      – Слушаю, – сказал Жилин, поднял Юру со стула и вывел его в коридор.

      Юра медленно осознавал происходящее.

      – Это вы – Жилин? – спросил он. – Бортинженер?

      Жилин не ответил. Он поставил Юру перед собой, отступил на шаг и спросил страшным голосом:

      – Водку пьешь?

      – Нет! – испуганно ответил Юра.

      – В бога веруешь?

      – Нет.

      – Истинно межпланетная душа! – удовлетворенно сказал Жилин. – Когда прибудем на «Тахмасиб», дам тебе поцеловать ключ от стартера.

      МАРС. АСТРОНОМЫ

      Матти, прикрыв глаза от слепящего солнца, смотрел на дюны. Краулера видно не было. Над дюнами стояло большое облако красноватой пыли, слабый ветер медленно относил его в сторону. Было тихо, только на пятиметровой высоте шелестела вертушка анемометра. Затем Матти услыхал выстрелы: «Пок, пок, пок, пок» – четыре выстрела подряд.

      – Мимо, конечно, – сказал он.

      Обсерватория стояла на высоком плоском холме. Летом воздух всегда был очень прозрачен, и с вершины холма хорошо просматривались белые купола и параллелепипеды Теплого Сырта в пяти километрах к югу и серые развалины Старой Базы на таком же плоском высоком холме в трех километрах к западу. Но сейчас Старую Базу закрывало облако пыли. «Пок, пок, пок», – снова донеслось оттуда.

      – Стрелки?! – горестно произнес Матти. Он осмотрел наблюдательную площадку. – Вот скверная тварь!

      Широкоугольная камера была повалена. Метеобудка покосилась. Стена павильона телескопа была забрызгана какой-то желтой гадостью. Над дверью павильона зияла свежая дыра от разрывной пули. Лампочка над входом была разбита.

      – Стрелки?! – повторил Матти.

      Он подошел к павильону