Туманный лисий мех. Эльвира Еникеева

хорошо, – нехотя согласился Мун.

      А дождь все стучал и стучал по окнам.

      ***

      Пока муж играл, Дита сидела у них в номере и рисовала тушью. В половине двенадцатого ее отвлек стук в дверь. Пришла Селена.

      – Прости, что поздно, – пробормотала зайчиха. – Мне нужна твоя помощь в одном деле. Можно войти?

      Собачка отступила на шаг, пропуская зайчиху. За спиной Дита прятала какой-то блокнот в кожаной обложке, который поспешно сунула в тумбочку.

      – Я тебя не разбудила?

      – Нет, я не спала. С чем тебе помочь?

      Селена облизнула губы:

      – В общем…

      Тут она заметила на столе незаконченный пейзаж – густой туман, из которого проявлялись очертания стройного черного бамбука.

      – Какая прелесть! Ты умеешь так красиво рисовать? Ты художница?

      Дита расцвела.

      – Нет, что ты… Так, рисую для себя.

      – Я тебя отвлекла, да?

      Собачка снова взялась за кисть.

      – Нет, ничуть. Так с чем тебе помочь?

      Тонкая кисть пересекала белую бумагу изящными линиями и точными штрихами, выхватывая из пустоты горы, растения и нечеткие силуэты зверей.

      – О чем вы говорили с Пропле? – спросила Селена. Дита подняла на нее недоуменный взгляд:

      – В смысле? Он рассказывал о своей коллекции. Ну, о том, как он стал Собирателем Вещиц, как нашел своей первый проклятый бриллиант у старого креольца, как ему потом дали выбор – умереть или продолжить копить. О всяких смешных случаях рассказал. Мне тоже было, чем поделиться.

      – То есть ты связана с магией? – допытывалась зайчиха. – У тебя у самой дар или проклятье?

      Дита рассмеялась.

      – Так тебя старик Шинджи подослал? Так бы и сказала.

      Селена нахмурилась.

      – Тебе Ник сказал его настоящее имя?

      – Нет. Я просто знаю. Я много чего знаю.

      Зайчиха смутилась. Собачка молча продолжила рисунок, изредка окуная тонкую кисть в баночку с тушью.

      – Вот ты сказала: я хорошо рисую. А я лишь вижу и знаю больше других. Каждый пустой лист – это либо туман, либо снежное поле во время метели. И задача художника – показать, что скрывает эта белая фата. А для этого надо увидеть скрытые фигуры и обвести.

      Селена молчала. Дита испытующе посмотрела на нее:

      – Ты не только из-за поручения отца пришла, Сел. Говори, я обещаю, даже Нику не скажу.

      Зайчиха опустила глаза.

      – Да так. Знаешь, Аремезд сказал, ты, скорее всего, умеешь читать мысли, раз так обаяла кенгуру и я… Я почему-то подумала, что ты могла бы прочитать мысли моего отца. Я должна узнать кое-что.

      – О чем?

      – О моей матери.

      Дита склонила набок голову.

      – А что с ней случилось?

      – Я не знаю. Отец никогда не давал прямых ответов, не показывал фотографий. Я знаю, что произошло с матерью Елены, но не с моей. Я просто хочу правды. Почему отец не дал ей бессмертие, как ее звали, в конце концов! Я ничего не пожалею. Я заплачу хоть деньгами, хоть собственной кровью. Все, что попросишь.

      Дита облизнула губы.

      – Хорошо.