Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь. Дмитрий Рокин

Или я его…

      – Блин, а у меня-то лапки вместо рук. Ладно, носом потыкаю, поищу наощупь, что тут есть. Может, найду что-нибудь.

      Послышалось внимательное обнюхивание и обстоятельное шуршание. Что-то звонко упало и укатилось. Что-то протянулось волоком из одного края помещения в другой. Что-то, взвизгнув, открылось.

      Вскоре, после непродолжительной возни в дразнящей воображение темноте, волк вышел, зажав в зубах рукоять небольшого ларца, на гранях богато отделанного резным деревом и обтянутого тёмно-фиолетовым бархатом на стенках. Волк поставил добычу перед Алёной.

      – Думаю, это то, что мы ищем. Он изящен, как раз под стать ключику.

      Алёна присела на корточки, чтобы повнимательнее рассмотреть трофей. Пальцы её ловко скользнули по граням, тонко прошлись по материи. Она искала в памяти этот ларец, но найти, к своему сожалению, не смогла. Она потянула крышку вверх. Строгая замочная скважина отрицательно мотнула головой – ларчик надёжно заперт.

      – Давай выйдем на воздух, на свет, и там его вскроем, – предложил волк.

      – Давай.

      Ребята поспешили к выходу. Дом явно держался из последних сил, низко и протяжно гудя, нервно сотрясаясь в негодовании трещащими стенами, сужая и без того стеснённые коридоры, сдавливая жизненное и в то же время мёртвое пространство. Ведомый ритуальной сладостью жертвоприношения, где жертва он сам, дом неприкрыто и вполне однозначно намекал на свой скорый конец.

      – Дом недоволен, – заметил волк, шепелявя, сжимая в пасти рукоять ларца. – Как будто мы воры, и стащили что-то, принадлежащее ему.

      Едва ребята ступили за порог, дом стремительно накренился, просел и начал усердно рушиться, пока не развалился до самого основания. Казалось, он сам ненавидел себя таким и держался для того лишь, чтобы странники грёз успели покинуть его, необходимый артефакт с собой унеся. Руины, завертевшись волчком, просачивались через огромную воронку в землю, в прохладу зыбучих песков подсознания с разрастающимся гулом. Громадный звук быстро возмужал, расширился и лопнул. Песчаный землеворот раскрутил обломки и жадно проглотил всё до последней капли. На месте дома воцарились гладь и тишь.

      – Дом без людей – мертвец, – заключил Вова-волк.

      Природа кругом оживала. Из земли вновь повылуплялись деревья и из их вмиг набухших почек распустились луга и поля, горы и озёра, леса и реки. Заискрилась, зажурчала синева вод, заострились белым пики гор, затрепетало многоголосье колосьев, и трав простыней зелёных полилась песнь. Заговорил под ногами цветов полевых шёпот, замельтешила чехарда череды разноцветья лепестков их, а там, где стояли волк и Алёна, возвысились до небес тенистые сосны-волхвы и дубы-колдуны, стволами ребят аккуратно обогнув и кисейно полосами разбросав свет, и обоняние возрадовав запахом игл. Могучий бор дал стойкое еловое изваяние аромата.

      Оглядевшись обескураженным взором, ребята оперативно вернулись к насущному:

      – Пора узнать, что внутри, – волк поставил ларец рядом