Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь. Дмитрий Рокин

сев ближе, положила голову Вове на плечо, и мокрые волосы её улеглись на его груди. Щелчком пальцев она наколдовала кальян. Забурлила в нём топкая ночь, далёкой небесной простыней Млечного Пути укутанная.

      – Если во сне есть дым – это пустой сон.

      – Так пишут в сонниках, читая которые можно умереть от тупости, – хихикнув и впустив немного сладкого дыма в лёгкие, Алёна аккуратно повела плечиками.

      – Никогда не думала жить в месте, подобному этому? Дышать океаном, петь с китами, смотреть в глаза звёздам, – Вова обхватил колени, взор вознеся к листьям-лопастям пальм, покачивающихся парусами, обуздавшими тёплые игривые ветра.

      – Всю жизнь думаю об этом. Но родители привили любовь к городу, к стране, к природе. К людям. Наверное, рай должен оставаться недостижимым. Непостижимым. Он должен рождать лишь верные устремления. Иногда и мечта должна оставаться лишь мечтой. Остаться не претворённой. Своей рукотворной недостижимостью двигая вперёд.

      Вова ощутил прикосновение истины к сказанному Алёной. Истины, которой также чужда постижимость.

      – Даже любимая мечта?

      – Даже.

      – Накатим за это?

      – Да!

      Рядом самым волшебным образом возникла откупоренная бутыль с изящно вытянутым горлышком, до краёв наполненная красным напитком, и два стройных фужера хрупкого стекла.

      – И даже до ночного магаза бежать не нужно, – наигранно удивился Вова.

      – Наливай, мужчина, – командовала Алёна, элитным жестом придав намерению серьёзности, зрелости и решимости.

      – Так точно, женщина, – Вова разлил напиток в две изящные формы, безупречно солнечному нектару подходящие.

      – Погоди, добавим ещё один ингредиент, – Алёна подушечкой пальца коснулась тончайшей окружности хрусталя, извлекая тонкую высокую ноту, разбежавшуюся сферой сразу во все стороны.

      В каждом из краснощёких бокалов, пьяно ворковавших, появилось крохотное, полурастворённое солнце, некогда виноград взрастившее, а сейчас таящее в вине персональным, миниатюрным рассветом.

      – Текила-санрайз с мякотью? – рассматривал распаляющийся мир напитка Вова.

      – Что-то вроде. За нас.

      – За нас.

      Ребята выпили, часть растворённого светила с вином в себя пустив. Вкус его очаровал скопом все органы чувств, слившихся в экстазе воедино, точно тело упало в негу забродившей от любви южной ночи, нектар которой укутан созвездиями, волнами и тайнами.

      – Ого. Это какое-то запредельное вино. Даже лучше, чем из твоих погребов. В нём точно только виноград и каталонское солнце?

      – Ну… Есть там ещё один секретный ингредиент, – мигнула Алёна. – Во сне же можно.

      – Я бы сказал что-то умное по этому поводу, но, возможно, ты права. Во сне можно. Даже бодяжить вино кокаином.

      – Фи. Вообще-то я просто добавила кое-какое хорошее чувство. Чтобы солнце действительно было в груди.

      – Тогда другое дело.

      Ребята