Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь. Дмитрий Рокин

взором те места, где был властен свет. – Все люди делятся на бутылки и пробки. Бутылки – наполненные богатым внутренним миром, самодостаточные, уверенные. Пробки – мелкие, пустые, завистливые и бесполезные, всегда стремящиеся заткнуть людей-бутылок. Выпьем за то, чтобы меньше встречать пробок и больше бутылок.

      – Хорошо сказал, настоящий алкотост. Дзынь!

      Точёный звон хрусталя всколыхнул переливы виниловой песни ультразвуком. Ребята заливчато чокнулись и вкусно выпили.

      – Ммм! Миллезим явно прошлого века. Звонкая нотка меренги. Яркое послевкусие терпких пряностей. А в памяти сохранится освежающая кислинка тропического фрукта, – дурацким тоном пародировал дегустаторов Вова.

      – Ты прям сомелье.

      – А то. И я вижу перед собой вино очень редкого купажа, – комплиментарно заявил Вова, взглянув на Алёну сквозь хрустальную форму, налитую белым солнцем.

      – Вау. Ты начал исправляться, – одобрительно кивнула Алёна.

      Она аккуратно орудовала ножом странной формы, больше напоминающим ложку, и трезубой вилкой. Нежнейшие волокна парного рыбьего мяса извлекались совершенно бескостными.

      – А есть люди-штопоры? – после страстного поцелуя с вином, Алёна развила Вовину мысль.

      – Есть. Знаю одного такого, как-нибудь познакомлю тебя с ним.

      – И что он делает? Отделяет пробков от бутылков?

      – Точно. Он открывает суть. Но может и сам выпить немного вина. Брокколи… – Вова нанизал капусту на вилку и покрутил ею в воздухе. – У меня одногруппник один в один так выглядел. Такая же дэбильная причёска.

      – Устрицу попробуй. Это Жилардо, они такие мясистые. Там на каждой есть выгравированное клеймо «G».

      Вова без труда поймал Алёнину аморальную мысль, летящую вдогонку.

      – Ты иногда бываешь бесконечно пошла, – довольный, он повёл уголком брови.

      – Не читай мои мысли – не услышишь пошлостей.

      – Меня всё устраивает. Особенно Жилардо. На десерт камчатский краб?

      – Да. А рыба нравится?

      – А то. Она хороша. Но если задуматься, все рыбы – наши дальние родственники. В своё время они вышли из воды и стали людьми. Значит, есть рыбу – есть родственников. Это своего рода каннибализм сквозь сдвиги тектонических временных плит. А вот над устрицей нужно подумать.

      Под бдительным присмотром Алёниных глаз Вова занёс вилку над неприглядным, но до безобразия вкусным телом моллюска.

      – Лучше расскажи мне про своё пролетарское происхождение, – Алёна ела абсолютно беззвучно, не позволяя себе говорить с даже незначительно наполненным ртом, равно как и провести элегантным столовым серебром по болезненной белизне посуды.

      – Да что тут рассказывать, – Вова ел не так культурно, но всё же. – Я представитель рабочего класса – вымирающего вида. Человек рабочий – человек реликтовый. Пройдёт ещё десять лет, и любому подростку будет стыдно признаться родителям в желании работать руками.