Жена башмачника. Адриана Трижиани

меня в сумке есть немного еды, – сказал Чиро.

      Энца развернула мешковину и обнаружила там остатки колбасы, которую утром дала Чиро сестра Тереза.

      – Если ты голодная, угощайся.

      – Grazie, – слабо улыбнулась Энца.

      Ее улыбка неожиданно согрела Чиро, и он улыбнулся в ответ.

      Пока Чиро кидал землю в могилу, Энца кормила Спруццо кусочками колбасы. Земля ложилась ровными слоями, пока могила не оказалась вровень с другими. Когда Чиро закончил, Энца помогла ему оттащить в сторону глыбы песчаника, а потом сложила цветы на свежий холмик. Земля едва виднелась сквозь ковер из можжевеловых и сосновых веток, собранных прихожанками церкви. Энца взяла длинные ветви мирта из охапки, которую сама собрала сегодня утром, и обложила могилу по краю темной зеленью. Отступив, оглядела. Выглядит красиво, подумала она.

      Пока Энца тщательно складывала церковный покров, Чиро очистил лопату и кирку.

      – Я должен вернуть это священнику.

      – Знаю. – Энца перекинула полотнище через руку. – Его используют на каждых похоронах.

      – Ты гладишь покровы? – спросил Чиро.

      – Иногда. Деревенские женщины по очереди гладят или готовят еду священнику.

      – В Скильпарио нет монахинь?

      – Только одна, она заботится о сиротах. На остальное ее не хватает.

      Энца вывела Чиро с кладбища. Спруццо бодро трусил за ними.

      – Я могу все отнести сам, – сказал Чиро. – Если только не хочешь показать мне дорогу.

      – Дом священника прямо за церковью, – сказала Энца. – Как в любой деревушке любой итальянской провинции.

      – Мне не нужно это рассказывать, я знаю.

      – Ты учишься на священника? – Энца предположила, что это возможно, ведь одежда на нем была бедная, а многие как раз вступают на церковную стезю, потому что это хорошая альтернатива работе в шахте или другому тяжелому труду – например, ремеслу каменотеса.

      – Я похож на священника? – спросил Чиро.

      – Не знаю. Священники с виду ничем не отличаются от остальных.

      – Ну, если одним словом, я никогда не буду священником.

      – Так ты могильщик?

      – Это в первый и, надеюсь, в последний раз. – Он понял, как это прозвучало, и добавил: – Прости.

      – Я понимаю. Работа не из приятных. Меня зовут Энца.

      – А я – Чиро.

      – Ты откуда?

      – Из Вильминоре.

      – Мы ходим туда на праздник. Ты живешь в деревне или на ферме?

      – В монастыре. – Его удивило, что он с такой готовностью признался, где живет. Обычно, разговаривая с девушками, он неохотно рассказывал им о Сан-Никола и о том, как рос.

      – Ты сирота? – спросила Энца.

      – Мать оставила нас там.

      – Вас? У тебя есть братья и сестры?

      – Брат, Эдуардо. Один. Не то что у тебя. Расскажи, как это вообще – такая большая семья?

      – Шумно, – улыбнулась она.

      – Как в монастыре.

      – Я думала, монахини тихие.

      – Я тоже. Пока не поселился у них.

      – Что, не заразился от