Стихотворения и поэмы для 11 класса. Владимир Высоцкий

питанье от ума,

      пославшего тебе свой животворный лучик.

      Исчадие моё, тебя, моя луна,

      какой наследный взор в дар от меня получит?

      Кто в небо поглядит и примет за луну

      измыслие моё, в нём не поняв нимало?

      Осыплет простака мгновенное «люблю!»,

      которое в тебя всей жизнью врифмовала.

      Заранее смешно, что смертному зрачку

      дано через века разиню огорошить.

      Не для того ль тебя я рыщу и – ращу,

      как непомерный плод тщеславный огородник?

      Когда найду, что ты невиданно кругла, —

      за Паршино сошлю, в небесный свод заочный,

      и ввысь не посмотрю из моего угла.

      Прощай, моя луна! Будь вечной и всеобщей.

      И веки притворю, чтобы никто не знал

      о силе глаз, луну, словно слезу, исторгших.

      Мой бесконечный взгляд всё будет течь назад,

      на землю, где давно иссяк его источник.

      Пашка

      Пять лет. Изнежен. Столько же запуган.

      Конфетами отравлен. Одинок.

      То зацелуют, то задвинут в угол.

      Побьют. Потом всплакнут: прости, сынок.

      Учен вину. Пьют: мамка, мамкин Дядя

      и бабкин Дядя – Жоржик-истопник.

      – А это что? – спросил, на книгу глядя.

      Был очарован: он не видел книг.

      Впадает бабка то в болезнь, то в лихость.

      Она, пожалуй, крепче прочих пьёт.

      В Калуге мы, но вскрикивает Липецк

      из недр её, коль песню запоёт.

      Играть здесь не с кем. Разве лишь со мною.

      Кромешность пряток. Лампа ждёт меня.

      Но что мне делать? Слушай: «Буря мглою…»

      Теперь садись. Пиши: эМ – А – эМ – А.

      Зачем всё это? Правильно ли? Надо ль?

      И так над Пашкой – небо, буря, мгла.

      Но как доверчив Пашка, как понятлив.

      Как грустно пишет он: эМ – А – эМ – А.

      Так мы сидим вдвоём на белом свете.

      Я – с чёрной тайной сердца и ума.

      О, для стихов покинутые дети!

      Нет мочи прочитать: эМ – А – эМ – А.

      Так утекают дни, с небес роняя

      разнообразье еженощных лун.

      Диковинная речь, ему родная,

      пленяет и меняет Пашкин ум.

      Меня повсюду Пашка ждёт и рыщет.

      И кличет Белкой, хоть ни разу он

      не виделся с моею тёзкой рыжей:

      здесь род её прилежно истреблён.

      Как, впрочем, все собаки. Добрый Пашка

      не раз оплакал лютую их смерть.

      Вообще, наш люд настроен рукопашно,

      хоть и живёт смиренных далей средь.

      Вчера: писала. Лишь заслышав «Белка!»,

      я резво, как одноименный зверь,

      своей проворной подлости робея,

      со стула – прыг и спряталась за дверь.

      Значенье пряток сразу же постигший,

      я этот взгляд воспомню в крайний час.

      В щель поместился старший и простивший,

      скорбь всех детей вобравший Пашкин глаз.

      Пустился Пашка в горький путь обратный.

      Вослед ему всё воинство ушло.

      Шли: ямб, хорей,