Стихотворения и поэмы для 11 класса. Владимир Высоцкий

написать.

      Не зная новостей, на старый лад желтея,

      цветок себе всегда выпрашивает «ять».

      Где для него возьму услад правописанья,

      хоть первороден он, как речи приворот?

      Что – речь, краса полей и ты, краса лесная,

      как не ответный труд вобравших вас аорт?

      Лишь грамота и вы – других не видно родин.

      Коль вытоптан язык – и вам не устоять.

      Светает, садовод! Светает, огородник!

      Что ж, потянусь и я возделывать тетрадь.

      Я этою весной все встретила растенья.

      Из-под земли их ждал мой повивальный взор.

      Есть тайна у меня от чудного цветенья.

      И как же ей не быть? Всё, что не тайна, – вздор.

      Отраден первоцвет для зренья и для слуха.

      – Эй, ключики! – скажи – он будет тут как тут.

      Не взыщет, коль дразнить: баранчики! желтуха!

      А грамотеи – чтут и буквицей зовут.

      Ах, буквица моя, все твой букварь читаю.

      Как азбука проста, которой невдомёк,

      что даже от тебя я охраняю тайну,

      твой ключик золотой её не отомкнёт.

      Фиалки прожила и проводила в старость

      уменье медуниц изображать закат.

      Черёмухе моей – и той не проболталась,

      под пыткой божества и под его диктант.

      Уж вишня расцвела, а яблоня на завтра

      оставила расцвесть… и тут же, вопреки

      пустым словам, в окне, так близко и внезапно

      прозрел её цветок в конце моей строки.

      Стих падает пчелой на стебли и на ветви,

      чтобы цветочный мед названий целовать.

      Уже не знаю я: где слово, где соцветье?

      Но весь цветник земной – не гуще, чем словарь.

      В отместку мне – пчела в мою строку влетела.

      В чужую сласть впилась ошибка жадных уст.

      Есть тайна у меня от чудного цветенья.

      Но ландыш расцветёт – и я проговорюсь.

      Ночь упаданья яблок

      Семену Липкину

      Уж август в половине. По откосам

      по вечерам гуляют полушалки.

      Пришла пора высокородным осам

      навязываться кухням в приживалки.

      Как женщины глядят в судьбу варенья:

      лениво-зорко, неусыпно-слепо —

      гляжу в окно, где обитает время

      под видом истекающего лета.

      Лишь этот образ осам для пирушки

      пожаловал – кто не варил повидла.

      Здесь закипает варево покруче:

      живьём съедает и глядит невинно.

      Со мной такого лета не бывало.

      – Да и не будет! – слышу уверенье.

      И вздрагиваю: яблоко упало,

      на «НЕ» – извне поставив ударенье.

      Жить припустилось вспугнутое сердце,

      жаль бедного: так бьётся кропотливо.

      Неужто впрямь небытия соседство,

      словно соседка глупая, болтливо?

      Нет, это – август, упаданье яблок.

      Я просто не узнала то, что слышу.

      В сердцах, что собеседник непонятлив,

      неоспоримо грохнуло о крышу.

      Быть по сему. Чем