Тайна Вселенской Реликвии. Книга первая. Владимир Маталасов

блинчиков, доносившимся из кухни, Кузя поспешил к столу. Уминая за обе щёки блинчики, намазанные клубничным вареньем и свёрнутые в трубочку, блинчики, которые такими вкусными, пахнущими чем-то далёким, тёплым, умела готовить только его мама, Кузя с нетерпением ждал её повествования.

      Приметив нетерпение сына, Екатерина Николаевна, присела к столу и передала содержание своего сновидения. Всё совпадало, точь-в-точь. Ну это надо же?! Да-а, великое дело – Подсознание.

      – Странный сон, не правда ли, Кузя? – спросила она его с улыбкой на устах. – Надо посмотреть по «Соннику», к чему бы это.

      Следуя наказу Степана Павловича, он размышлял, как бы начать свою исповедь-покаяние.

      – Ничего, мама, не надо смотреть, – вымолвил Кузя. – Я знаю, почему тебе этот сон приснился.

      Екатерина Николаевна в недоумении вскинула на него свои брови.

      – Ты что, Кузя, провидец или прорицатель какой? – спросила она его, изумлённо прищурив глаза. – Это с каких таких ещё пор?

      – А ты не будешь меня ругать?

      – Боже мой? Да за что же тебя ругать-то?

      – Нет! Дай честное слово, что не будешь! Поклянись!

      – Ах, Кузя, Кузя, – вздохнув, вымолвила она, – вечно ты что-то придумаешь. Ну ладно, будь по твоему: не буду, и чтоб мне вот на этом самом месте сквозь землю провалиться. Что у тебя ещё там, а-ну, выкладывай?

      – Тогда слушай, – таинственным голосом произнёс Кузя и рассказал ей обо всём по порядку, ничего не утаивая.

      Во время Кузиной исповеди Екатерина Николаевна сидела не шелохнувшись, с широко открытыми, удивлёнными глазами, и слушала его с ошеломлённым выражением лица, которое то бледнело, то вдруг заливалось краской. По всему внешнему, напряжённому виду и облику матери, по тому, как едва уловимо вздрагивала родинка над правым уголком её губ, он понял, что она испытывает сильное душевное волнение.

      – Кузя-у-узя!.. Убил!.. – наконец-то выйдя из шокового состояния, испуганно вымолвила она. – Ну просто взял и зарезал без ножа! В каком же виде ты меня представил перед своим товарищем?

      Она невольно пригладила свои волосы руками, слегка подбив их на затылке. Кузе было и невдомёк, что его мама, как и любая женщина, следящая за своей внешностью и стремящаяся не потерять своей привлекательности и обаяния, очевидно, очень опасалась за потерю, пусть даже и на короткое время, этих своих достоинств, тем более перед посторонним человеком, пребывая в каком-то нелепом, отвратительном состоянии.

      – Мам!.. – воскликнул Кузя, восприняв её реакцию по-своему. – Но ты же обещала!..

      – Да я не о том, Кузя! – остывая и артистически переходя на полушутливый тон, сказала она. – Я просто подумала о том, в какое неловкое положение ты меня поставил. Как же я, наверное, нелепо выглядела перед Саней тогда. Представляю себе!

      – Да нормально ты выглядела, мам, – обиженно произнёс Кузя. – Только, как сказал Саня, немного побледнела и… даже ещё красивее стала, – тут же слукавил он.

      – Спасибо за комплимент, успокоил.

      – И тебе