Die Kante und das Kind. Владислав Тодеску

этого же стола и позволил себе улыбнуться. Пока что, уголком рта и без глаз.

      Адалрик повернул стул спинкой вперёд и выдохнув, начал:

      – Я хочу поговорить об отце.

      Дитфрид кротко кивнул.

      Адалрик снова выдохнул.

      – Он переживает за тебя. Между вами много неоговорённых моментов и он прекрасно помнит каждый из них.

      Дитфрид не понимал тон брата. Он словно подводил его к ответу на вопрос, который ещё никто не озвучил.

      – Говоря глобальнее, он переживает за каждого из нас.

      – Странные дела. – сухо ухмыльнулся Дитфрид.

      – Угу. – Адалрик сжал губы и уставился в ночную темень за окном, – Сам удивляюсь. Понимание того, что мы такие же живые люди, доходит до него ни как белка, а как факт, с которым ничего не поделаешь. То же самое касается и его прошлых выходок, когда он, например, едва не сдетонировал здесь газовый баллон, находясь под жуткой смесью героина и ещё какой-то синтетической дряни…

      – Ты экспертизу проводил? – с иронией, спросил Дитфрид.

      – Что? – опешил Адалрик.

      – На все сто уверен, что дрянь была синтетической? – на лице старшего растянулась ухмылка.

      – Господи, Дитфрид! Сейчас не время ёрничать!..

      – Sorry, не удержался.

      «Чья бы корова мычала о неуместности глумления…».

      Адалрик посмотрел в пол и выдохнул. С таким настроем, Дитфриду он нравился больше.

      – Сейчас, все всё понимают… Ты, я, Джорг, отец. Все всё понимают, но никто ничего не делает.

      Дитфрид раздражённо вздохнул. Одна из причин, – Дитфрид был уверен, что их несколько, – почему Адалрик разбудил его, вырисовывалась.

      «Теперь, он будет мусолить её до полного обескровливания…».

      – Я хочу быть тем, кто сделает первый шаг… а ещё я хочу, чтобы со мной этот шаг сделал ты.

      Дитфрид хотел было съязвить, но промолчал. Слова брата странным образом утихомирили злобу и пробудили желание докопаться до сомнительной истины. Он всё ещё не верил в чистоту намерений младшего, однако, накормить пробудившееся желание он сможет только в том случае, если уступит. «Несомненно, так и следует поступить… Оно того стоит.».

      – Ну не знаю, – нарочно произнёс Дитфрид, разрушив повисшую в комнате тишину, – уж слишком много пафоса и ни миллиграмма конкретики.

      Адалрик усмехнулся.

      – Конкретика будет в лесу, на озере.

      Дитфрид замер, едва слышно выдохнув. Мотивы брата теперь были видны как на ладони. С этой секунды, нужно было слушать очень внимательно и действовать хладнокровно.

      «Никакой доброты по отношению к ублюдку, решившему начать избавляться от семейных проблем у заледенелого озера около центра Розеделцкого леса. Посреди ночи. В скрипучий мороз.».

      – Ты меня совсем за идиота держишь?! – спросил Дитфрид, выпрямляясь.

      Адалрик очень тихо усмехнулся. Лицо его, тем не менее, оставалось каменным.

      – Я думал, ты хорошо знаешь отца. Его пристрастие к наркоте и разбавленному спирту наиболее живописно выражалось вне стен этого