Die Kante und das Kind. Владислав Тодеску

– снова и снова показывалось перед глазами. Сейчас, Дитфрид намеренно закрыл глаза, предварительно остановившись. Теперь она была такой же, какой он увидел её до выворачивающего звона.

      «Это лицо ангела… Падшего ангела… Падшего, потому что она связалась с Матисом. Падшего, потому что умерла – Дитфрид не сомневался, что его мать мертва, – не естественным путём. Падшего, потому что оказалась никому не нужна. Ни Матису…»

      Рука схватилась за калитку и потянула её на себя.

      «Странно, я же закрывал…».

      Ноги медленно, с лихорадкой в коленях, добрались до ванной комнаты.

      Выбросив одежду в угол душевой, – такой слой грязи кидать в стиральную машинку, было самоубийством и для мальчика, и для машинки, – Дитфрид включил воду… Тёплый, почти горячий душ, расслабил мышцы тела.

      Дитфрид чувствовал себя так, словно выполз из туго затянутого рулона колючей проволоки… а это почти так и было.

      10

      В третий раз, проснуться оказалось не страшно… и практически не больно.

      Несмотря на то, что теперь мальчик чувствовал, что это у него по кругу вспорот живот, а по позвоночнику течёт, как он наконец-то вспомнил, густая венозная кровь. Несмотря на то, что лицо матери вызывало всю ту же жалость, боль и тоску, мальчик был рад проснуться в мягкой, чистой постели, будучи чистым.

      «Ещё бы Throbbing Gristle включить и можно быть на какое-то время полностью довольным…» …Но Дитфрид не хотел вылезать из-под одеяла.

      На часах было почти два часа дня. Домой он пришёл в семь часов и сколько-то минут утра. В это время все спали, и никто не услышал возвращения старшего… Как, собственно, и ухода.

      Дитфрид повернулся лицом к компьютерному столу. Тело практически не болело, за исключением грудной клетки и затылка. На первый взгляд вывихнутая кисть левой руки, теперь спокойно выгибалась во все стороны без намёка на неудачное, утреннее пикирование.

      «…Неудивительно.».

      После всего произошедшего, «исцелённая» кисть это самое меньшее, чему стоило удивляться. А вот абсолютная тишина в доме, вызывала куда больше вопросов…

      11

      Толчки в спину прервали слепой сон. Резкий поворот отозвался жгучей болью в шее и боках… Дитфрид громко зашипел, проклиная всё и вся.

      – Кончай шипеть. – прошипел Адалрик, выпрямляясь.

      Дитфрид оскалился, всё ещё шипя от боли.

      – Ты?! – его глаза налились кровью, – Хули ты забыл в моей постели, мудень?

      – Клад ищу, ебантяй. – съёрничал Адалрик, – Давай, поднимай свою задницу, разговор есть.

      – Не умрёшь, утром изложишь. – раздражённо плюнул Дитфрид, медленно поворачиваясь лицом к стене.

      …От боли остались лишь тёплые следы на нервах. Можно было вернуться ко сну, что Дитфрид и начал делать, укутываясь в одеяло…

      Только ему удалось найти удобную позу для сна, как за одеяло потянули. Потянули с такой силой, что Дитфрид отдёрнулся вместе с ним, (не)благополучно рухнув на пол.

      Не дожидаясь изречений «сверху», Дитфрид вскочил, почти угодив в подбородок нарушителю покоя.

      – Да