Чёрный Яр, 13. Анна Осьмак

подложить ли помидорчиков? а кусочек запечённой бараньей ноги с чечевицей? ах, какой красивый тортик Женечка принесла! ах, какие свежие нарциссы!

      – Расскажи-ка нам про свой первый рабочий день, дорогая. Как тебе показался наш музей?

      Женька промычала что-то невнятное с набитым ртом и уставилась в тарелку.

      – Не ходила она, – прокомментировала Тырлыковская, подкладывая ей на тарелку салат.

      – Я, – прожевала девушка, – здесь только до вторника собираюсь задержаться. Думала позвонить Августу Францевичу, предупредить, но… Баб Маня заверила, что с ним знакома, сама переговорит. Вы ведь говорили?

      – А як же! Раз сказала… – баб Маня невозмутимо дозаправила самовар щепочками, вставила на место трубу и вернулась за стол. – Позвонила, говорю: Францыч, ты уж звиняй, приболела девка. В среду, говорю, будет у тебя, как штык!

      Женька не донесла до рта кусок, замерев на полпути.

      – Что ж, – Дина Владимировна ласково ей улыбнулась, – вполне разумно, на мой взгляд. Отказаться ведь ты всегда успеешь. А если не состоится сделка, сорвётся? Что-то ведь может пойти не так? Как тогда без работы да без денег? Не волнуйся, дорогая: дом купят – другое дело, уедешь и думать о Володарьевске забудешь. Но соломки подстелить никогда не лишне. Правильно?

      Ответом ей был растерянный кивок.

      – Ну, девочки, давайте, что ли, за здоровье именинницы, – Тырлыковская призывно помахала в воздухе рюмкой. – А то одна болтовня и никакого дела…

      Она хлопнула свою рюмашку с домашней рябиновкой. И даже не поморщилась. В отличие от Зинаиды Семёновны, долго жеманно махавшей ладошкой перед носом, а после обильно заедавшей «эту гадость».

      Дина Владимировна пригубила своё белое вино, покрутила бокал в руке:

      – Может, конечно, тебе не импонирует сама идея музейной работы? Феодора говорила, ты, вроде, в художественном училась? Даже работала потом по этому направлению. Может, хочешь вернуться к свободному творчеству?

      – Ну, – уклонилась Женька от ответа на основной вопрос, – не то, чтобы… Я на прикладном отделении училась. Художник по текстилю. Владею всеми основными ремёслами, связанными с этим направлением – и ткачеством, и набивкой, и художественной вышивкой и компьютерные программы расчёта карт-схем по фабричной печати рисунка тоже знаю… А работала в студии. Занималась в основном батиком, росписью по шёлку. Заказы, мастер-классы… Не скажу, – улыбнулась она, – что творчество моё было таким уж свободным… Мастерская принадлежала не мне. Но всё равно работать там было сплошным удовольствием! До сих пор вспоминаю эти дни с ностальгией… Бывшая владелица мастерской, кстати, сейчас у меня… – художница замялась, – гостит…

      – Это та разбитная бабёнка, котора в морковный цвет крашена? – проявила осведомлённость Тырлыковская. – И котора с двумя детями притащилась? От неё, что ли, прячешься?

      – Нет! Что вы! – возмутилась Женька. – Она моя подруга, я очень рада её приезду. Там… просто… кроме неё…

      – Ладно-ладно! – именинница