Женщина в зеркале. Эрик-Эмманюэль Шмитт

это сыграло мне на руку: я выгадала время и потом встретила Франца Вальдберга.

      Помнишь, в Женеве мы видели те невероятные армейские складные ножи, где, кроме самого лезвия, имелись еще консервный нож, отвертка и шило? Эти ножи так нравились всем. Так вот, появился Франц! Это не мужчина, а швейцарский ножик. У него масса достоинств: он представителен, богат, умен, чувствителен, благороден и учтив. Короче, партия, от которой невозможно отказаться.

      Может, я вышла за него из гордости?

      Боюсь, что в действительности все обстоит куда хуже. Я соединилась с Франком по расчету. Стоп! Речь идет не о длительной, тщательно продуманной интриге и не о честолюбивых планах – это был расчет, основанный на безнадежности.

      Когда он попросил моей руки, я решила, что если уж я с ним потерплю неудачу, то вряд ли мне еще так повезет. И я вышла за него замуж, будто пробуя, не поможет ли это лекарство.

      Лекарство от чего? От себя самой.

      Я не умею быть современной женщиной. Меня так мало интересуют вопросы пола, мужчины, дети, украшения, мода, домашний очаг, кухня и… моя собственная ничтожная персона. Женственность требует поклонения себе, своему лицу, фигуре, волосам, наружности, но кокетство мне чуждо, одеваюсь я кое-как, пренебрегаю косметикой, ем мало. Видя себя нелепо разряженной на фотографиях из коллекции Франца, я упрекаю себя лишь в том, что не довела это до гротеска, потому что тогда это было бы откровенно забавно.

      Ты веришь мне? Каждое утро я наряжаюсь дамой. Эти юбки, корсеты, шнуровка, километры лент и тканей, которые я навьючиваю на себя, кажутся мне нелепыми, у кого-то заимствованными. Нет-нет, успокойся, я вовсе не мечтаю превратиться в мужчину. Девчонка, заблудившаяся в стране женщин и пытающаяся изображать из себя взрослую даму, я чувствую себя самозванкой.

      Итак, какова была первая брачная ночь? – спросишь ты. С таким настроем от меня всего можно было ожидать… Опыт прошел успешно. Франц был доволен. В меру собственной осведомленности о том, что мне предстоит, я исполняла гимнастические упражнения, реализуя на практике изученный материал, стараясь совершать правильные движения, хотя порой наши действия представлялись мне оскорбительными. Наутро я испытывала трепет удовлетворения: я сдала экзамен. Проблема в том, что потом мне не удалось подавить чувство гордости. Хотя Франц мне нравится, у него нежная кожа, тело приятно пахнет, его нагота меня не слишком впечатляет. Умом я понимаю тот голод, что толкает его ко мне, эти влажные глаза, эти стремящиеся поглотить меня губы, содрогание рук и ног, хриплое прерывистое дыхание, этот пыл, с которым он каждый день в постели сжимает меня в своих объятиях, порой по нескольку заходов; меня зачаровывает его желание, оно не вызывает раздражения; это даже льстит мне.

      Но я его не разделяю.

      Я никогда не испытываю по отношению к нему подобных порывов.

      Я отдаюсь Францу из доброжелательности, из альтруизма, из любезности, ведь я решила, что буду исполнять его желания, насколько это возможно.

      Я исполняю