Пьющие чудо. Кирилл Князев

с ней, как с писаной торбой. Раньше новичков жёстче меня отшивал.

      – Она моя подруга, – примирительно говорит Аня. – Очень близкая. Куда уж надёжнее? Вместе за партой сидели, понимаешь? В Горький наша семья переехала совсем недавно. До этого жили в Геленджике. Саша раньше меня стала иллюзорщиком, освоилась. А ещё нет. Вот и помогает.

      – Ладно, снимаю вопрос. Тогда что с картой, координатами?

      Аня улыбается:

      – Их мы получим на заранее обговорённом месте. Где – знаю только я и Хома. Так ведь правильней, да, Фокс?

      Молча показываю девушке большой палец. Молодец. Уела!

      – Что у вас с посмертием? – спрашивает Данил. – Когда сможете осуществить заход?

      – Я – хоть сейчас, – пожимает плечами Анна.

      – И я, – говорит Хомяк. – Уже ничего не болит, не чешется! Прямо рвусь в бой!

      – Заходим как обычно?

      – Угу.

      Приносят чай, четыре чашки. Разливаю ароматный напиток.

      – Что ж, удача с нами!

      – А когда было иначе?..

* * *

      В университет всё-таки успеваю заглянуть. Послушно сижу на парах, записываю лекции за преподавателем. В перерыве общаюсь с однокурсниками. Всё как всегда, как обычно. На лице – маска доброжелательности, хотя сердце гложет нехорошее предчувствие.

      Нюх у меня на неприятности.

      А может, я и правда излишне мнителен. То в Ире вижу иллюзорщика, то в Аниной подруге – кидалу.

      Пытаюсь обвинить в нарастающей тревоге эффект посмертия. Не слишком удачно. Что я, ни разу не умирал? Такого не было. Зато случалось похожее, когда на группу устроили засаду, там я и лишился двух зубов. И ещё раз, когда лёгкая прогулка возле западного нагорья обернулась кровавой баней – откуда ж нам знать, что местное племя абсолютников решило устроить праздник, а мы, неудачники, подвернёмся под руку?

      В общем, беда.

      На учёбу стараюсь ходить, по возможности, исправно. Это моя зацепка, наряду с родителями. Крючок, что держит на Земле. Пока есть хотя бы видимость нормальной жизни, пока знаю, что нужен и ждут – хочется вернуться. Пусть я трижды успешен в Канве, пусть нужен и там, по-своему. Здесь, дома, у меня долг. По мере возможностей буду его выполнять.

      Палец, обтянутый кожаной перчаткой, жмёт кнопку дверного звонка. Минуту жду. Затем слышу шаги с той стороны. Лязгает замок, дверь отворяется, пропуская меня внутрь.

      Заспанная Женя широко зевает.

      – Нагулялся, – говорит, – блудный сын.

      – Так точно.

      По традиции идём на кухню. Здесь за чашкой чая рассказываю про ребят, Анну. Про то, как бесславно погибли, потеряли золото, недели, убитые на поход. Девушка огорчённо качает головой.

      – Вить, может, это был знак свыше? – спрашивает она. – Может быть, стоит задуматься…

      – О чём? О том, что не следует держать лопухов в команде?

      – Нет. О том, что со всем этим тебе пора завязывать.

      Ухмыляюсь:

      – Да? Околачиваться по лесам, отстреливая мало-мальски крупную живность? Плавали – знаем. Дохода считай что никакого. Данил этим заниматься не станет,