Читемо: Поэзия убийства. Филип Гэр

Его оранжевый жилет разбавлял скуку серых домов и блеклых оград садиков.

      Завидев меня, дворник улыбнулся, сверкнув зубами.

      – Здравствуй, Кеша! Как твои дела?

      – Спасибо, Нурик! Очень хорошо. Вот, пошли с Демьеном гулять. Как дела твои?

      – Тоже помаленьку! Хорошей прогулки!

      На углу мы помахали двум старухам, сидящим на лавочке. Те махнули в ответ. Потом украдкой перекрестились.

      Я вздохнул.

      – Дем?

      – Ты положил фотографию туда, откуда её взял, Рекс?

      – Ага.

      – Точно-точно так, как она лежала?

      – Да, именно так и положил. Да, в конце концов, – начал сердиться я. – Ты расскажешь мне, или нет?

      – Расскажу, но если обещаешь одну вещь.

      – Обещаю, – пожал я плечами. – Только скажи, что обещать-то?

      Демьену я доверял целиком и полностью.

      – Пообещай, что никогда не заговоришь со своим отцом об этой фотографии. И о чертеже на столе. И о любых других странных фотографиях, если их случайно обнаружишь. А лучше, если ты вовсе не станешь подходить к столу.

      Я застыл. Время, кажется, застыло тоже. Колеса медленно проворачивались, как в замедленной съемке. Между мной и папой никогда не существовало тайн. Я рассказывал ему все. Он был мне другом, не меньшим, чем Демьен. А Демьен сейчас предлагал мне выбрать.

      Впрочем, нет. Демьен всего лишь не хотел, чтобы я спрашивал папу про фотографию и чертеж. Наверняка, папе стало бы неприятно узнать, что их видел Дем – а об этом бы тоже пришлось тогда рассказать.

      Обдумав просьбу Дема под таким углом, я ответил:

      – Обещаю, Дем.

      ***

      – Статуя называется Арахо То. И она действительно существует. Таких статуй двадцать, все они изображают разных существ.

      – Никогда не слышал о них. А где они находятся? В Южной Америке? Река огромная, как Амазонка. Хотя, нет, в Африке такие реки тоже есть.

      Дем улыбнулся. Его улыбка излучала тепло.

      Когда Дем улыбался, он словно бы светился. Так было всегда.

      – Это не Амазонка. Это великий Арсин, с его черными водами, текущими к далекому-далекому черному океану. Давай поищем пустую скамейку.

      Мы въехали на территорию Даниловского монастыря. Здешние деревья отливают прохладой и зеленью. Из серого пыльного мирка старой Москвы, с её плавящимся от жары асфальтом, мы окунаемся в мир цветной, с густыми тенями под стенами и кронами.

      Обогнув собор, мы по тропинке подъезжаем к часовне, крохотной и снежно-белой на фоне зеленой травы.

      К моему удивлению, скамейка рядом с часовней оказалась незанятой. Здесь хорошее место: деревья над скамейкой дают глубокую тень, а близкая стена глушит шум проезжей части и защищает от ветра.

      Дем помог мне перелезть с коляски на скамейку. Конечно, коляска удобнее. Скамейка ведь деревянная. Но когда все время, часами, сидишь в одном и том же кресле, хочется посидеть и на чем-нибудь другом.

      Пусть даже на широкой деревянной скамье, гладкой и коричневой от времени.

      Дем садится рядом, близко. Я ощущаю его острый локоть, тепло, запах. Где бы мы ни были, Дем заполняет собой