Черный тюльпан. Александр Дюма

с удивлением на того, кого он величал монсеньором, – но я думаю, что ваше высочество ни одной минуты не предполагает, что депутаты прикажут кавалеристам Тилли удалиться. Не правда ли?

      – Почему? – холодно спросил молодой человек.

      – Потому что этот приказ был бы просто равносилен подписанию смертного приговора Корнелю и Яну де Виттам.

      – Мы это сейчас узнаем, – холодно ответил молодой человек. – Одному лишь Богу известно, что творится в сердцах людей.

      Офицер украдкой посмотрел на непроницаемое лицо своего спутника и побледнел.

      Этот офицер был человеком честным и смелым.

      С того места, где остановились принц и его спутник, было хорошо слышно и голоса и топот толпы на лестнице ратуши. Затем этот шум стал распространяться по всей площади, вырываясь из здания через открытые окна зала с балконом, на котором появлялись Бовельт и Асперен; они теперь вошли внутрь, опасаясь, по всей вероятности, как бы напирающая толпа не перекинула их через перила.

      Потом за окнами замелькали волнующиеся, беспорядочные тени. Зал, где происходили переговоры, заполнился народом.

      Вдруг шум на мгновение затих, а потом вновь усилился и достиг такой мощи, что старое здание сотрясалось до самого гребня крыши.

      Поток людей снова покатился по галереям и лестницам к выходной двери, из-под сводов которой он вихрем выкатывался наружу.

      Во главе первой группы скорее летел, чем бежал, человек, с лицом, искаженным омерзительной радостью.

      То был врач Тикелар.

      – Вот он! Вот он! – кричал он, размахивая в воздухе бумажкой.

      – Они получили приказ, – пробормотал пораженный офицер.

      – Ну, вот теперь я убедился, – спокойно сказал принц. – Вы не знали, мой дорогой полковник, честный или храбрый человек этот Бовельт. Он ни то и ни другое.

      Провожая спокойным взглядом катившийся перед ним поток толпы, он добавил:

      – Теперь пойдемте к Бюйтенгофу, полковник; я думаю, что там мы сейчас увидим изумительное зрелище.

      Офицер поклонился и, не отвечая, последовал за своим повелителем.

      Площадь и все кругом было запружено бесчисленной толпой, но кавалеристы Тилли продолжали успешно сдерживать ее по-прежнему, а главное – с прежней твердостью.

      Вскоре граф Тилли услышал всевозраставший шум приближавшегося людского потока и заметил его первые валы, катившиеся с быстротой бурного водопада. В то же мгновение он увидел над судорожно простертыми руками и сверкающим оружием развевающуюся в воздухе бумагу.

      – Ого, – заметил он, приподнявшись на стременах и коснувшись своего помощника эфесом шпаги, – мне кажется, что эти мерзавцы добились приказа.

      – Подлые негодяи! – крикнул офицер.

      Действительно, это был приказ, который гражданская милиция принесла с радостным ревом. Она тотчас же двинулась вперед и с громкими криками и опущенным оружием направилась к кавалеристам Тилли.

      Но граф был не такой человек, чтобы позволить вооруженным приблизиться больше,