Черные дыры. Игорь Александрович Зуев

настоящим поэтам, обмыть мою первую книгу в ресторане, и обязательно с цыганами.

      − В «Хаммер!» – скомандовал я, когда мы поймали такси.

      Как приятно ехать в ресторан, с полными карманами денег. Я за книжку получил как раз столько, сколько зарабатывал прорабом за год. Есть от чего вскружиться голове. И мне показалось в тот момент, что так будет всегда. Стоит только написать новую книжку.

      Цыгане, о боже, как же я люблю цыган!

      Официант был внимателен и любезен с нами.

      − Что будут заказывать, господа? − подавая меню, произнес он.

      Жеглов взял меню и стал с сосредоточенным видом выискивать что-то в нем.

      − Мил человек, − обратился я к официанту, − нам, в порядке скорой медицинской помощи, пожалуйста, коньячку. А там еще грибочков, салатиков, окрошечки и дичи. Да, дичи непременно, и водочки под нее, да похолодней.

      − Лучше, чтоб ледяной была, − вставил свое пожелание Жеглов.

      Я оглянулся, увидел неподалеку за столиком двух симпатичных девушек и сказал официанту:

      − Подать этим красоткам от нашего стола шампанское.

      Официант, получив распоряжения, улыбнулся, видимо, почувствовав, как пойнтер на охоте, верхним чутьем, хорошую наживу, удалился исполнять заказ.

      Жеглов положил меню на стол и спросил меня:

      − Ты что, уже сделал заказ? А я хочу котлету по-киевски.

      − Ничего, − согласился я, − официант все принесет.

      Нам принесли по соточке коньяка, а девушкам, в запотевшей бутылке, шампанское.

      Вечер начинался. Прибывали люди, заполнялся зал. Звучала спокойная музыка.

      − Цыгане Алмазовы! − объявил руководитель музыкально-танцевальной группы, чьи ниспадающие на плечи, длинные, горящие черным блеском волнистые волосы как бы подчеркивали алый цвет его шелковой рубахи.

      А черные брюки галифе, заправленные в начищенные до блеска яловые, на высоком, до пяти сантиметров, каблуке сапоги, при его движениях создавали впечатление, что этот цыган вот-вот взлетит над сценой. При этом он развернулся вполоборота и, взмахнув широким движением руки, пригласил на сцену соплеменников, в таких же, как он, ярких одеждах, со жгучими черными, блестящими волосами. Они появились на сцене, словно разноцветные пестрые бабочки, и закружились в танце, исполняя зажигательные песни. Зал взорвался аплодисментами.

      Я смотрел на чернобровых красавиц и вспоминал, как давно, когда я был еще в семнадцатилетнем возрасте, те же Алмазовы выступали в ресторане «Урал», куда любил захаживать после службы мой отец, чтобы потратить часть своего гонорара, полученного за очередной сценарий.

      − Смотри, сын, твоя мама выкормила тебя кашкой, а я научу тебя есть мясо. Знай, я взращен на кавказском молоке, – говорил он.

      После чего наливал себе очередную рюмку коньяка и, выпив, обычно заканчивал свое высказывание эмоциональной нотой:

      − Я волк, выведший тебя на охоту. Смотри, что делают деньги. Учись их зарабатывать.

      И, не вставая, подозвав к себе официанта, отец вложил в его руку сторублевку,