Тихий омут. Марика Полански

радость. Но сейчас… сейчас в его появлении мне мерещилось недоброе предзнаменование. И я никак не могла отделаться от смутной тревоги.

      После завтрака я отправилась в библиотеку. Здесь было тихо и уютно. «Самое место, чтобы сосредоточиться на книге», – удовлетворённо подумала я и включила ноутбук.

      Вскоре сама и не заметила, как заснула за столом, а мысли о судьбе персонажей превратились в тягучую серую массу сна.

      Тихий скрип инвалидного кресла сработал как будильник.

      – Слава Богу! – выдохнула госпожа Тома. – Честно говоря, я стала переживать, что должно произойти что-то плохое… О Рика! Библиотека не лучшее место, чтобы выспаться, не находите?

      Я с трудом оторвала голову от стола и разлепила веки. Надо же! Даже не заметила, как заснула! Шея порядком затекла и теперь болезненно ныла. Из-за налипшего на окнах снега пространство казалось раздражающе светлым, и я недовольно сощурилась. За стенами отеля тоскливо завывал ветер. В этом было что-то поэтическое и грустное одновременно. Ценитель ярких романтических образов сказал бы, что природа предчувствует некую трагедию, которая вот-вот должна развернуться в стенах «Старого Замка».

      Алексия лучезарно улыбнулась мне и махнула рукой. Светло-коричневый свитер, в тон клетчатому пледу, скрывающему парализованные ноги, придавал свежесть её бледному лицу.

      Лопоухий Алекс уныло толкал кресло, и изо всех сил пытался подавить очередной зевок. Глядя на покрасневшие глаза и подрагивающие губы со шрамом, я с некоторой долей сочувствия отметила, что он не выспался так же, как и я.

      Я шумно зевнула, прикрыв рот рукой, и смутилась.

      – Честно говоря, надеялась, что две чашки зелёного чая помогут взбодриться. Пришла в библиотеку за вдохновением, но…

      – Вместо музы посетил Морфей, – закончил за меня Алекс. Левую сторону его лица исказила едва уловимая усмешка.

      Глядя на Полерецкого, я нахмурилась. Что-то изменилось в нём, но что не могла разобрать.

      – Ты что? Парфюм сменил? – я вытянула шею и шумно принюхалась.

      Он открыл было рот, чтобы ответить, но госпожа Тома торопливо обратилась к нему:

      – Алекс, поставь меня, пожалуйста, возле окна. Спасибо, дорого́й. Не знаю, как бы я без тебя справилась, – она благодарственно сжала ладонь Полерецкого и тепло улыбнулась ему.

      Я сделала вид, что не придала этому значения. Однако про себя отметила: жест казался куда более дружеским и тёплым, чем полагалось между работодателем и работником. А в голосе Алексии проскользнули покровительственные нотки. Так обычно обращаются или к детям, или к мужчинам, которым делают одолжение.

      – Вы ожидали что-то плохое? – спросила я. – Почему вы так решили?

      Мне показалось, что неожиданный вопрос удивил госпожу Тома. Она растерянно всплеснула руками.

      – Просто так, безо всякой причины. Возможно, на меня подействовали крики бедной Анни. Я вдруг вспомнила легенду о Чёрном Монахе, которого обвинили в колдовстве и связи с Дьяволом