Магические очки. Иван Штевен

когда ещё навещал его; они были превосходны; но проблема того как, и куда сбыть их, приводила меня в затруднение.

      – Постой, Антоша, – сказал один из моих товарищей, – я тебя выведу из хлопот: набожная моя тётушка коротко знакома с одной лицемеркой. Эта женщина, по словам тётки, слишком умна, дом её наполнен редкими вещами, кабинет беспрестанно увеличивается, особенно картинами, и платит она за них большие деньги.

      – Это прекрасно; однако вспомни, что большая часть этих эстампов писаны слишком свободно – как их показать женщине?..

      – Фи, какой вздор! В таких вещах лицемерки лучшие знатоки. Тётушка в весёлый час проговорилась, что у её приятельницы есть самые смешные картинки и, кстати, всех родов. Так что нечего тут думать – назовись художником, – и я тебя провожу. Только будь смелее, употребляй чаще острые слова, рассыпайся в учтивостях: они польстят самолюбию женщины, и успех превзойдёт все ожидания.

      Душевный мой друг и товарищ Князь N. одобрил совет и на другой день мы пришли к г-же Сенанж. Рослый лакей с орлиным носом и широкой грудью сказал нам: «Госпожу можно будет увидеть не ранее, чем через час». Товарищ, мой ушел, а я сел и с нетерпением стал ожидать аудиенции покровительницы художеств.

      Спустя означенное время молодцеватый валет спросил от имени госпожи, какую имею надобность? И на ответ, что художник принес коллекцию редких эстампов, впустил меня немедленно.

      Я застал г-жу Сенанж на коленях; бархатная малиновая подушка защищала толстые колена от твердости пола, и поддерживала весь груз этой жирной, красной, угреватой женщины.

      Подымаясь с важностью и не удостоив меня взгляда, она спросила:

      – Что вам, сударь, угодно?

      – Милостивая государыня, я – художник.

      При первом звуке моего голоса она подняла голову, оборотилась ко мне, взглянула и, отступив несколько назад, сказала:

      – Вы – художник? Живописец?

      – Точно, сударыня! Узнав про благородную вашу страсть ко всему изящному, я осмелился принести вам редкие эстампы.

      – Кто вам сказал, что я имею страсть к ним?

      – Госпожа Де. Л.

      – Она вас послала? Это странно! Вы так молоды, ваша наружность – она любит… Давно ли вы знакомы с нею?

      – Я не имею чести знать г-жи Де…, а учитель мой посещает её часто.

      – А! Это, верно, молодой высокий итальянец?

      – Точно, сударыня!

      – Признаюсь, весьма кстати! И уверена, что моя приятельница вас не видала; иначе… Впрочем, я весьма благодарна ей: она нечаянно оказала мне услугу. Какие ж вы принесли эстампы? – продолжала лицемерка, осматривая меня со вниманием.

      – Они недавно привезены из Италии. Я предварительно могу уверить, что краски, расположение, отделка – единственные в своём роде; притом знаток смотрит только на достоинство картины, а не на её содержание.»

      – Ах, батюшка мой! Я имею понятие о картинах, если они… Однако же, позвольте взглянуть; посидите в той комнате. Саша! подай г-ну художнику какую-нибудь