Рудин. Иван Тургенев

спросить, сочинение вашего приятеля, барона Муффеля, вероятно, более придерживается общих рассуждений, нежели фактов?

      – В нем есть и факты и рассуждения, основанные на фактах.

      – Так-с, так-с. Доложу вам, по моему мнению… а я могу-таки, при случае, свое слово молвить; я три года в Дерпте выжил… все эти так называемые общие рассуждения, гипотезы там, системы… извините меня, я провинциал, правду-матку режу прямо… никуда не годятся. Это все одно умствование – этим только людей морочат. Передавайте, господа, факты, и будет с вас.

      – В самом деле! – возразил Рудин. – Ну, а смысл фактов передавать следует?

      – Общие рассуждения! – продолжал Пигасов, – смерть моя эти общие рассуждения, обозрения, заключения! Все это основано на так называемых убеждениях; всякий толкует о своих убеждениях и еще уважения к ним требует, носится с ними… Эх!

      И Пигасов потряс кулаком в воздухе. Пандалевский рассмеялся.

      – Прекрасно! – промолвил Рудин, – стало быть, по-вашему, убеждений нет?

      – Нет – и не существует.

      – Это ваше убеждение?

      – Да.

      – Как же вы говорите, что их нет? Вот уже одно, на первый случай.

      Все в комнате улыбнулись и переглянулись.

      – Позвольте, позвольте, однако… – начал было Пигасов.

      Но Дарья Михайловна захлопала в ладоши, воскликнула: «Браво, браво, разбит Пигасов, разбит!» – и тихонько вынула шляпу из рук Рудина.

      – Погодите радоваться, сударыня, успеете! – заговорил с досадой Пигасов. – Недостаточно сказать с видом превосходства острое словцо: надобно доказать, опровергнуть… Мы отбились от предмета спора.

      – Позвольте, – хладнокровно заметил Рудин, – дело очень просто. Вы не верите в пользу общих рассуждений, вы не верите в убеждения…

      – Не верю, не верю, ни во что не верю.

      – Очень хорошо. Вы скептик.

      – Не вижу необходимости употреблять такое ученое слово. Впрочем…

      – Не перебивайте же! – вмешалась Дарья Михайловна.

      «Кусь, кусь, кусь!» – сказал про себя в это мгновенье Пандалевский и весь осклабился.

      – Это слово выражает мою мысль, – продолжал Рудин. – Вы его понимаете: отчего же не употреблять его? Вы ни во что не верите… Почему же верите вы в факты?

      – Как почему? вот прекрасно! Факты – дело известное, всякий знает, что такое факты… Я сужу о них по опыту, по собственному чувству.

      – Да разве чувство не может обмануть вас! Чувство вам говорит, что солнце вокруг земли ходит… или, может быть, вы не согласны с Коперником? Вы и ему не верите?

      Улыбка опять промчалась по всем лицам, и глаза всех устремились на Рудина. «А он человек не глупый», – подумал каждый.

      – Вы всё изволите шутить, – заговорил Пигасов. – Конечно, это очень оригинально, но к делу нейдет.

      – В том, что я сказал до сих пор, – возразил Рудин, – к сожалению, слишком мало оригинального. Это все очень давно известно и тысячу раз было говорено. Дело не в том…

      – А в чем же? – спросил не без наглости Пигасов. В споре он сперва подтрунивал над противником, потом