ВВ. Елена Терновцева

всех: и для людей, и для нас… Как тебя зовут, пушистый огонек?

      – Прошей… И я очень плохой, – совсем поник маленький комочек.

      Кот почтенного возраста едва заметно улыбнулся и положил свою большую белую лапу на маленькую рыженькую. Затем старец посмотрел на чудо рядом внимательнее.

      Рыжий хвостик, встретив взгляд, полный заботы и сочувствия, не смог сдержаться. Он без расспросов рассказал о том, что случилось, а затем добавил:

      – Уйду я от них. Не хочу быть больше с такими котами.

      – Для начала успокойся, Проша. Ты не сделал ничего плохого. Вернее, ты не знал… А то, что ты мучаешься, говорит о том, что ты на самом деле хороший. Очень хороший, – нежно мурчал четырехцветный кот. – Ты прав, тебе не место в этой банде, как и твоим друзьям. Но сердцу не обойтись без помощи головы. Сейчас зима, милый. Хочешь уйти – уйди весной. Если уйдешь сейчас, то сделаешь плохо только себе. Главари вашей банды просто найдут другого малыша. А ты… – тут он взглянул на Ваську-Прошку и остановился. Немного выждав, Яков добавил: – А ты можешь только замерзнуть… и не сможешь искупить свою вину.

      Васька-Прошка смотрел на говорившего уже вопросительно.

      «Подействовало», – подумал заботливый и внимательный кот. И почтенный хвост Яша, чтобы утешить малыша, рассказал свою историю:

      – Проша, еще раз скажу тебе, что ты не знал, что поступаешь плохо. Подожди, сынок, не перебивай, дослушай. Если ты чувствуешь, что виноват, то судьба предоставит тебе шанс заслужить перед собой прощение. Так было у меня.

      Серия 6. Суд над Яковом

      – Однажды, когда я был еще молодым… ох и давно это было, мой милый дружок, – Яша поудобнее расставил лапки, – и не здесь, а много-много дней пути отсюда. Я не помог одному котенку. Я видел, что его окружили взрослые сердитые хвосты. Они на него шипели, пугали «колючками» из взъерошенной шерсти, волнами возмущения, изгибавшими их спины, выставляли напоказ парящие трубы-хвосты и вдавливали в землю злобою в глазах.

      У малыша во рту была сосиска, и он не хотел ею делиться. Кольцо вокруг котенка сжималось – он пытался сжаться тоже. А многохвостная ярость, чувствуя страх мальца и свою силу, подходила все ближе и ближе. И я… струсил и убежал… Эх… Котов было много, и жестокости в их глазах – тоже. Они не видели ничего… кроме еды и их маленького обидчика.

      Не знаю, что стало с этим бедным котенком. Я… его больше не видел. И больше никогда не возвращался туда. А когда проходил недалеко от того места, опускал глаза, боясь увидеть следы преступления. Но следы были, милый. С того момента они всегда были со мной. Хотя вроде уже прошло столько лет, сколько некоторые коты и не живут.

      И я, в отличие от тебя, знал… Я жил, ел, гулял, играл, но каждый день думал о своем преступлении. Спас ли я тогда себя?

      Конечно, на улице бывает много драк. Со временем ты даже перестаешь бояться ссориться. А как иначе можно выжить? Я был свидетелем