Маски благородия. Анна Телятицкая

не унимался Адальберт.

      – Потому что… – глаза отца округлились. – Адальберт! Ты хоть кому-то сказал, где ты? Мама знает, что ты со мной?

      Адальберт весь сжался. Стоявшие до этого слёзы брызнули крупными каплями.

      – Нет…

      – Ты что! Они же там сейчас так переживают, места себе не находят! – Рудольф поднялся на ноги. – Густав, сейчас ехать уже поздно. Накорми Адальберта и проследи, чтобы он лёг спать. Завтра утром возьми лошадь и отвези его домой, – граф снова сел возле сына. – Адальберт… успокойся, ничего страшного ещё не случилось. Когда вернёшься, извинись перед матерью и остальными. Ты понимаешь, за что извиниться? Ты убежал из дома, никому ничего не сказав. Так нельзя! Всегда нужно думать о других, прежде чем что-нибудь сделать. Разве я могу вот так всё бросить и скрыться непонятно куда?

      Адальберт поник головой, утирая слёзы. Он устал, хотел есть, был расстроен, что воссоединение с отцом получилось такое невесёлое, и напуган, потому что мать сейчас переживала за него. Слова графа не утешали, наоборот, становилось ещё беспокойней. Адальберт кротко потянулся к отцу, надеясь угодить в его крепкие объятия, но Рудольф лишь наскоро поцеловал мальчика в лоб и вернулся в палатку. Густав, с сочувствием посмотрев на ребёнка, протянул ему руку.

      Как бы сильно Адальберт ни хотел есть, кусок не лез в горло. Мальчик сидел за столом, подперев ладонью щёку, и ломал в руке кусок хлеба. Все разговоры стихли, стоило ему появиться в палатке. Он чувствовал, как из-за соседнего стола на него смотрят отец, дядя и ещё один явно важный человек в блестящей длинной одежде. Адальберт старался не поднимать взгляд. Когда после ужина мальчик лёг на пушистую шкуру, усталость наконец одолела его.

      Утром он позавтракал, а затем Густав усадил Адальберта на лошадь и сам сел сзади, придерживая мальчика одной рукой. К ним подошёл отец. Вид у него был серьёзный и грустный.

      – Ну, ты понял меня, Адальберт. Что ты сделаешь, когда вернёшься?

      – Извинюсь перед мамой и всеми.

      – Правильно. И пообещай, что больше никогда не будешь так делать.

      – Обещаю. Отец…

      – Люблю тебя. Жди, я вернусь, как только смогу, – он поцеловал мягкую ручку сына и хлопнул лошадь по крупу. Адальберт ещё раз обернулся, но отца уже не было видно.

***

      Граф Рудольф пробыл в отъезде около двух недель. Когда со двора послышалось ржание лошадей, Адальберт первым выбежал на улицу и ещё долго прыгал от восторга, глядя на отца. Тот поглаживал сына по спине, затем за обедом усадил около себя и расспрашивал, чем Адальберт занимался в его отсутствие. Вечером мальчик решил показать графу деревянные фигурки рыцарей – подарок от матери, графини Анны.

      Адальберт вошёл к отцу без стука, почти бесшумно. Кроме графа в комнате находились три женщины: старшая кормилица и помогавшие ей няньки. Женщины стояли, потупив головы и сложив руки перед собой. Кормилица была ближе всех к двери и заметила вошедшего мальчика, но тут же отвела взгляд, будто