Верность слову. Михаил Сверлов

перевязку, и от этого мне было легче.

      После перевязки меня положили на носилки и отнесли в палату. Перина, подушка, две простыни, одеяло – чистота и порядок во всём. Мягкий свет матового абажура и тишина, от которой с непривычки оглохнуть можно. После хвои на снегу в короткие передышки боя и деревянного кузова машины, такая благодать убаюкивала меня, и вскоре я уснул…

      Проснулся к обеду. Ноги успокоились после перевязки, ощущалась только тупая боль. Знакомлюсь с товарищами по палате. Лежим восемь человек на четырёх двухъярусных койках. Пулемётчик лейтенант Колбасин, доктор Валька Новак, контрразведчик Мишка, сестра госпиталя Маша, заболевшая какой-то хитрой болезнью, и ещё пара лейтенантов, очень скоро покинувших нас.

      Лежу, выздоравливаю. Очистили раны, готовят ко шву. Всю работу проделывает Надежда Фёдоровна – ординатор хирургического отделения, в которую я склонен был даже влюбиться, ибо по духовному облику она во многом напоминала мне Машеньку.

      Испытал на себе процедуру сближения краёв ран клейким пластырем. Причём полоски пластыря рвал сам. Больно. Чтобы не заплакать, пришлось всё время шутить.

      Вся жизнь для меня в госпитале – сон и игра в преферанс, игра, которой нас выучил Новак, этот русский чех.

      Госпиталь в Заверцах расположился в польской больнице, потеснив её в один угол. Познакомился с полячкой, жгучей брюнеткой Анной – сестрой больницы. Вместе с ней коротали бессонные ночи. Дальше невинных шуток и бессистемных разговоров на русско-польско-немецком языках дело не пошло.

      Сначала двигался по госпиталю на костылях, но после того, как кто-то их умыкнул, пришлось прыгать на одной ноге, а посему снискал себе кличку «воробей». Любим ранеными и обслуживающим персоналом за то, что много пою и шучу. Эх! Кабы не раненые ноги, я бы им ещё и станцевал! Люблю это дело!..

      В феврале госпиталь погрузился в вагоны и двинулся вслед за далеко ушедшими частями. После двухсуточного переезда высадились в городе Бернштадт, Германия. Тут опять встретился с Витькой. Упросил хирургическую сестру принести нам немного спирта и выполнил своё обещание, данное в палатке при госпитале, угостив Витьку за костыли. Много смеялись, а потом попросились в одну палату. Разрешили. Прожили неделю, и нас отправили в госпиталь №5475 в город Оппельн, а Вальку Новака эвакуировали в тыл.

      Перебирались мы в новый госпиталь на автомашинах вместе с Витькой, Женькой Богоявленским и Мишкой. В Оппельне расположились на окраине города. Причём правая его часть по Одеру – в наших руках, а левая – у немцев. Тут же нам с Витькой вручили ордена Красной Звезды за бои под Мехталём. Не ожидали! Пришлось вновь обращаться к знакомой медсестре. Обмыли награды прямо в палате. Чувствую себя отлично!

      Через некоторое время сняли швы. Здесь я под музыку трофейного патефона впервые на фронте станцевал с льнувшей ко мне парикмахершей.

      В один из таких послеобеденных музыкальных промежутков времени немец начал свой «концерт». Первый